3 глава собачье сердце сочинение

На разрисованных райскими цветами тарелках с черною широкой каймою лежали тонкими ломтиками нарезанная семга, маринованные угри. На тяжелой доске кусок сыру в слезах, и в серебряной кадушке, обложенной снегом, — икра. Меж тарелками — несколько тоненьких рюмочек и три хрустальных графинчика с разноцветными водками. Все эти предметы помещались на маленьком мраморном столике, уютно присоседившемся у громадного резного дуба буфета, изрыгавшего пучки стеклянного и серебряного света. Посредине комнаты — тяжелый, как гробница, стол, накрытый белой скатертью, а на нем два прибора, салфетки, свернутые в виде папских тиар, и три темные бутылки.

Зина внесла серебряное крытое блюдо, в котором что-то ворчало. Запах от блюда шел такой, что рот пса немедленно наполнился жидкой слюной. «Сады Семирамиды!» — подумал он и застучал, как палкой, по паркету хвостом.

— Сюда их! — хищно скомандовал Филипп Филиппович. — Доктор Борменталь, умоляю вас, оставьте икру в покое! И если хотите послушаться доброго совета, налейте не английской, а обыкновенной русской водки.

Красавец-тяпнутый — он был уже без халата, в приличном черном костюме — передернул широкими плечами, вежливо ухмыльнулся и налил прозрачной.

— Ново-благословенная? — осведомился он.

— Бог с вами, голубчик, — отозвался хозяин, — это спирт, Дарья Петровна сама отлично готовит водку.

— Не скажите, Филипп Филиппович, все утверждают, что очень приличная. Тридцать градусов.

— А водка должна быть в сорок градусов, а не в тридцать, это во-первых, — наставительно перебил Филипп Филиппович, — а во-вторых, Бог их знает, чего они туда плеснули. Вы можете сказать, что им придет в голову?

— Все, что угодно, — уверенно молвил тяпнутый.

— И я того же мнения, — добавил Филипп Филиппович и вышвырнул одним комком содержимое рюмки себе в горло, — э… мм… доктор Борменталь, умоляю вас: мгновенно эту штучку, и если вы скажете, что это плохо, я ваш кровный враг на всю жизнь. «От Севильи до Гренады!..»

Сам он с этими словами подцепил на лапчатую серебряную вилку что-то похожее на маленький темный хлебик. Укушенный последовал его примеру. Глаза Филиппа Филипповича засветились.

— Это плохо? — жуя, спрашивал Филипп Филиппович. — Плохо? Вы ответьте, уважаемый доктор.

— Это бесподобно, — искренно ответил тяпнутый.

— Еще бы… Заметьте, Иван Арнольдович: холодными закусками и супом закусывают только не дорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими. А из горячих московских закусок — это первая. Когда-то их великолепно приготовляли в Славянском Базаре. На, получай.

— Пса в столовой прикармливаете, — раздался женский голос, — а потом его отсюда калачом не выманишь.

— Ничего… Он, бедняга, наголодался, — Филипп Филиппович на конце вилки подал псу закуску, принятую тем с фокусной ловкостью, и вилку с грохотом свалил в полоскательницу.

Засим от тарелок подымался пахнущий раками пар, пес сидел в тени скатерти с видом часового у порохового склада, а Филипп Филиппович, заложив хвост тугой салфетки за воротничок, проповедовал:

— Еда, Иван Арнольдович, штука хитрая. Есть нужно уметь, и, представьте, большинство людей вовсе этого не умеет. Нужно не только знать, что съесть, но и когда, и как. (Филипп Филиппович многозначительно потряс ложкой.) И что при этом говорить. Да-с. Если вы заботитесь о своем пищеварении, вот добрый совет — не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И, Боже вас сохрани, не читайте до обеда советских газет.

— Гм… Да ведь других же нет?

— Вот никаких и не читайте. Вы знаете, я произвел тридцать наблюдений у себя в клинике. И что же вы думаете? Пациенты, не читающие газет, чувствовали себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял читать «Правду», теряли в весе.

— Гм… — с интересом отозвался тяпнутый, розовея от супа и вина.

— Мало этого. Пониженные коленные рефлексы, скверный аппетит, угнетенное состояние духа.

— Вот черт…

— Да-с. Впрочем, что же это я! Сам же заговорил о медицине. Будемте лучше есть.

Филипп Филиппович, откинувшись, позвонил, и в вишневой портьере появилась Зина. Псу достался бледный и толстый кусок осетрины, которая ему не понравилась, а непосредственно за этим ломоть окровавленного ростбифа. Слопав его, пес вдруг почувствовал, что он хочет спать и больше не может видеть никакой еды. «Странное ощущение, — думал он, захлопывая отяжелевшие веки, — глаза бы мои не смотрели ни на какую пищу. А курить после обеда — это глупость».

Столовая наполнилась неприятным синим сигарным дымом. Пес дремал, уложив голову на передние лапы.

— Сен-Жюльен — приличное вино, — сквозь сон слышал пес, — но только ведь теперь же его нету.

Глухой, смягченный потолками и коврами хорал донесся откуда-то сверху и сбоку.

Филипп Филиппович позвонил, и пришла Зина.

— Зинуша, что это такое означает?

— Опять общее собрание сделали, Филипп Филиппович, — ответила Зина.

— Опять! — горестно воскликнул Филипп Филиппович. — Ну, теперь, стало быть, пошло. Пропал Калабуховский дом. Придется уезжать, но куда, спрашивается? Все будет, как по маслу. Вначале каждый вечер пение, затем в сортирах замерзнут трубы, потом лопнет котел в паровом отоплении и так далее. Крышка Калабухову.

— Убивается Филипп Филиппович, — заметила, улыбаясь, Зина и унесла груду тарелок.

— Да ведь как же не убиваться! — возопил Филипп Филиппович. — Ведь это какой дом был! Вы поймите!

— Вы слишком мрачно смотрите на вещи, Филипп Филиппович, — возразил красавец-тяпнутый, — они теперь резко изменились.

— Голубчик, вы меня знаете! Не правда ли? Я человек фактов, человек наблюдения. Я враг необоснованных гипотез. И это очень хорошо известно не только в России, но и в Европе. Если я что-нибудь говорю, значит, в основе лежит некий факт, из которого я делаю вывод. И вот вам факт: вешалки и калошная стойка в нашем доме.

— Это интересно…

«Ерунда — калоши. Не в калошах счастье, — подумал пес, — но личность выдающаяся».

— Не угодно ли — калошная стойка. С 1903 года я живу в этом доме. И вот, в течение времени до марта 1917 года не было ни одного случая — подчеркиваю красным карандашом «ни одного»! — чтобы из нашего парадного внизу при общей незапертой двери пропала бы хоть одна пара калош. Заметьте, здесь двенадцать квартир, у меня прием. В марте семнадцатого года в один прекрасный день пропали все калоши, в том числе две пары моих, три палки, пальто и самовар у швейцара. И с тех пор калошная стойка прекратила свое существование. Голубчик! Я не говорю уже о паровом отоплении. Не говорю. Пусть: раз социальная революция — не нужно топить. Так я говорю: почему, когда началась вся эта история, все стали ходить в грязных калошах и валенках по мраморной лестнице? Почему калоши до сих пор нужно запирать под замок и еще приставлять к ним солдата, чтобы кто-либо их не стащил? Почему убрали ковер с парадной лестницы? Разве Карл Маркс запрещает держать на лестнице ковры? Где-нибудь у Карла Маркса сказано, что второй подъезд Калабуховского дома на Пречистенке следует забить досками и ходить кругом через черный двор? Кому это нужно? Почему пролетарий не может оставить свои калоши внизу, а пачкает мрамор?

— Да у него ведь, Филипп Филиппович, и вовсе нет калош… — заикнулся было тяпнутый.

— Нич-чего похожего! — громовым голосом ответил Филипп Филиппович и налил стакан вина. — Гм… я не признаю ликеров после обеда, они тяжелят и скверно действуют на печень… Ничего подобного! На нем есть теперь калоши и эти калоши… мои! Это как раз те самые калоши, которые исчезли весной 1917 года. Спрашивается, кто их попер? Я? Не может быть. Буржуй Шаблин? (Филипп Филиппович ткнул пальцем в потолок.) Смешно даже предположить. Сахарозаводчик Полозов? (Филипп Филиппович указал вбок.) Ни в коем случае! Да-с! Но хоть бы они их снимали на лестнице! (Филипп Филиппович начал багроветь.) Какого черта убрали цветы с площадок? Почему электричество, которое, дай Бог памяти, потухало в течение двадцати лет два раза, в теперешнее время аккуратно гаснет раз в месяц? Доктор Борменталь! Статистика — жестокая вещь, вам, знакомому с моей последней работой, это известно лучше, чем кому бы то ни было другому…

— Разруха, Филипп Филиппович!

— Нет, — совершенно уверенно возразил Филипп Филиппович, — нет. Вы первый, дорогой Иван Арнольдович, воздержитесь от употребления самого этого слова. Это — мираж, дым, фикция. — Филипп Филиппович широко растопырил короткие пальцы, отчего две тени, похожие на черепах, заерзали по скатерти. — Что такое эта ваша «разруха»? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе не существует! Что вы подразумеваете под этим словом? — яростно спросил Филипп Филиппович у несчастной деревянной утки, висящей кверху ногами рядом с буфетом, и сам же ответил за нее: — Это вот что: если я, вместо того чтобы оперировать, каждый вечер начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, посещая уборную, начну, извините меня за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной получится разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах. Значит, когда эти баритоны кричат «Бей разруху!» — я смеюсь. (Лицо Филиппа Филипповича перекосило так, что тяпнутый открыл рот.) Клянусь вам, мне смешно! Это означает, что каждый из них должен лупить себя по затылку! И вот, когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займется чисткой сараев — прямым своим делом, разруха исчезнет сама собой. Двум богам нельзя служить! Невозможно в одно и то же время подметать трамвайные пути и устраивать судьбы каких-то испанских оборванцев! Это никому не удастся, доктор, и тем более людям, которые, вообще отстав в развитии от европейцев лет на двести, до сих пор еще не совсем уверенно застегивают собственные штаны!

Филипп Филиппович вошел в азарт, ястребиные ноздри его раздувались. Набравшись сил после сытного обеда, гремел он подобно древнему пророку, и голова его сверкала серебром.

Его слова на сонного пса падали, точно глухой подземный гул. То сова с глупыми желтыми глазами выскакивала в сонном видении, то гнусная рожа палача в белом грязном колпаке, то лихой ус Филиппа Филипповича, освещенный резким электричеством из абажура, то сонные сани скрипели и пропадали, а в собачьем желудке варился, плавая в соку, истерзанный кусок ростбифа.

«Он бы прямо на митингах мог деньги зарабатывать, — мутно мечтал пес, — первоклассный деляга. Впрочем, у него и так, по-видимому, куры не клюют».

— Городовой! — кричал Филипп Филиппович. — Городовой! — «Угу, гу, гу, гу!» — какие-то пузыри лопались в мозгу пса… — Городовой! Это и только это. И совершенно не важно, будет ли он с бляхой или же в красном кепи. Поставить городового рядом с каждым человеком и заставить этого городового умерить вокальные порывы наших граждан. Вы говорите — разруха. Я вам скажу, доктор, что ничто не изменится к лучшему в нашем доме, да и во всяком другом доме, до тех пор, пока не усмирите этих певцов! Лишь только они прекратят свои концерты, положение само собой изменится к лучшему!

— Контрреволюционные вещи вы говорите, Филипп Филиппович, — шутливо заметил тяпнутый, — не дай Бог вас кто-нибудь услышит!

— Ничего опасного, — с жаром возразил Филипп Филиппович, — никакой контрреволюции! Кстати, вот еще слово, которое я совершенно не выношу. Абсолютно неизвестно, что под ним скрывается! Черт его знает! Так я говорю, никакой этой самой контрреволюции в моих словах нет. В них лишь здравый смысл и жизненная опытность…

Тут Филипп Филиппович вынул из-за воротничка хвост блестящей изломанной салфетки и, скомкав, положил ее рядом с недопитым стаканом вина. Укушенный тотчас поднялся и поблагодарил: «Мерси».

— Минутку, доктор! — приостановил его Филипп Филиппович, вынимая из кармана брюк бумажник. Он прищурился, отсчитал белые бумажки и протянул их укушенному со словами: — Сегодня вам, Иван Арнольдович, сорок рублей причитается. Прошу.

Пострадавший от пса вежливо поблагодарил и, краснея, засунул деньги в карман пиджака.

— Я сегодня вечером не нужен вам, Филипп Филиппович? — осведомился он.

— Нет, благодарю вас, голубчик. Ничего делать сегодня не будем. Во-первых, кролик издох, а во-вторых, сегодня в Большом — «Аида». А я давно не слышал. Люблю… Помните дуэт… Тара… ра… рим…

— Как это вы успеваете, Филипп Филиппович? — с уважением спросил врач.

— Успевает всюду тот, кто никуда не торопится, — назидательно объяснил хозяин. — Конечно, если бы я начал прыгать по заседаниям и распевать целый день, как соловей, вместо того, чтобы заниматься прямым своим делом, я бы никуда не поспел, — под пальцами Филиппа Филипповича в кармане небесно заиграл репетир, — начало девятого… Ко второму акту поеду… Я сторонник разделения труда. В Большом пусть поют, а я буду оперировать. Вот и хорошо, и никаких разрух… Вот что, Иван Арнольдович, вы все же следите внимательно: как только подходящая смерть, тотчас со стола, в питательную жидкость и ко мне!

— Не беспокойтесь, Филипп Филиппович, патологоанатомы мне обещали.

— Отлично. А мы пока этого уличного неврастеника понаблюдаем, обмоем. Пусть бок у него заживет…

«Обо мне заботится, — подумал пес, — очень хороший человек. Я знаю, кто это. Он волшебник, маг и кудесник из собачьей сказки… Ведь не может же быть, чтобы все это я видел во сне. А вдруг сон? (Пес во сне дрогнул.) Вот проснусь… и ничего нет. Ни лампы в шелку, ни тепла, ни сытости. Опять начнется подворотня, безумная стужа, оледеневший асфальт, голод, злые люди… Столовка, снег… Боже, как тяжко это будет!..»



– Известно, – ответил Швондер, – но общее собрание, рассмотрев ваш вопрос, пришло к заключению, что в общем и целом вы занимаете чрезмерную площадь. Совершенно чрезмерную. Вы один живете в семи комнатах.

– Я один живу и работаю в семи комнатах, – ответил Филипп Филиппович, – и желал бы иметь восьмую. Она мне необходима под библиотеку.

Четверо онемели.

– Восьмую! Э-хе-хе, – проговорил блондин, лишенный головного убора, – однако это здо-о-рово.

– Это неописуемо! – воскликнул юноша, оказавшийся женщиной.

–

У меня приемная, заметьте, она же библиотека, столовая, мой кабинет – три. Смотровая – четыре. Операционная – пять.

Моя спальня – шесть и комната прислуги – семь. В общем, мне не хватает… Да впрочем, это неважно.

Моя квартира свободна, и разговору конец. Могу я идти обедать?

– Извиняюсь, – сказал четвертый, похожий на крепкого жука.

– Извиняюсь, – перебил его Швондер, – вот именно по поводу столовой и смотровой мы и пришли поговорить. Общее собрание просит вас добровольно, в порядке трудовой дисциплины, отказаться от столовой. Столовых нет ни у кого в Москве.

– Даже

у Айседоры Дункан! – звонко крикнула женщина.

С Филиппом Филипповичем что-то сделалось, вследствие чего его лицо нежно побагровело, но он не произнес ни одного звука, выжидая, что будет дальше.

– И от смотровой также, – продолжал Швондер, – смотровую прекрасно можно соединить с кабинетом.

– Угу, – молвил Филипп Филиппович каким-то странным голосом, – а где же я должен принимать пищу?

– В спальне, – хором ответили все четверо.

Багровость Филиппа Филипповича приняла несколько сероватый оттенок.

– В спальне принимать пищу, – заговорил он слегка придушенным голосом, – в смотровой – читать, в приемной – одеваться, оперировать – в комнате прислуги, а в столовой – осматривать. Очень возможно, что Айседора Дункан так и делает. Может быть, она в кабинете обедает, а кроликов режет в ванной.

Может быть. Но я не Айседора Дункан!! – вдруг рявкнул он и багровость его стала желтой. – Я буду обедать в столовой, а оперировать в операционной! Передайте это общему собранию и покорнейше вас прошу вернуться к вашим делам, а мне предоставить возможность принять пищу там, где ее принимают все нормальные люди, то есть в столовой, а не в передней и не в детской.

– Тогда, профессор, ввиду вашего упорного противодействия, – сказал взволнованный Швондер, – мы подадим на вас жалобу в высшие инстанции.

– Ага, – молвил Филипп Филиппович, – так?

– Голос его принял подозрительно вежливый оттенок, – одну минуточку попрошу вас подождать.

“Вот это парень, – в восторге подумал пес, – весь в меня. Ох, тяпнет он их сейчас, ох, тяпнет! Не знаю еще, каким способом, но так тяпнет!..

Бей их! Этого голенастого взять сейчас повыше сапога за подколенное сухожилие… Р-р-р…”

Филипп Филиппович, стукнув, снял трубку с телефона и сказал в нее так:

– Пожалуйста… да… благодарю вас. Виталия Александровича попросите, пожалуйста. Профессор Преображенский. Виталий Александрович?

Очень рад, что вас застал. Благодарю вас, здоров. Виталий Александрович, ваша операция отменяется.

Что? Нет, совсем отменяется. Равно, как и все остальные операции. Вот почему: я прекращаю работу в Москве и вообще в России…

Сейчас ко мне вошли четверо, из них одна женщина, переодетая мужчиной, и двое вооруженных револьверами, и терроризировали меня в квартире с целью отнять часть ее…

– Позвольте, профессор, – начал Швондер, меняясь в лице.

– Извините… У меня нет возможности повторить все, что они говорили. Я не охотник до бессмыслиц. Достаточно сказать, что они предложили мне отказаться от моей смотровой, другими словами, поставили меня в необходимость оперировать вас там, где я до сих пор резал кроликов.

В таких условиях я не только не могу, но и не имею права работать. Поэтому я прекращаю деятельность, закрываю квартиру и уезжаю в Сочи. Ключ могу передать Швондеру – пусть он оперирует.

Четверо застыли. Снег таял у них на сапогах.

– Что же делать… Мне самому очень неприятно… Как? О, нет, Виталий Александрович!

О, нет. Больше я так не согласен. Терпение мое лопнуло.

Это уже второй случай с августа месяца… Как? Гм… Как угодно.

Хотя бы. Но только одно условие: кем угодно, когда угодно, что угодно, но чтобы это была такая бумажка, при наличии которой ни Швондер, ни кто-либо иной не мог бы даже подойти к двери моей квартиры. Окончательная бумажка.

Фактическая. Настоящая! Броня. Чтобы мое имя даже не упоминалось.

Кончено. Я для них умер. Да,.да.

Пожалуйста. Кем? Ага…

Ну, это другое дело. Ага… Сейчас передаю трубку.

Будьте любезны, – змеиным голосом обратился Филипп Филиппович к Швондеру, – сейчас с вами будут говорить.

– Позвольте, профессор, – сказал Швондер, то вспыхивая, то угасая, – вы извратили наши слова.

– Попрошу вас не употреблять таких выражений.

Швондер растерянно взял трубку и молвил:

– Я слушаю. Да… Председатель домкома… Мы же действовали по правилам…

Так у профессора и так совершенно исключительное положение. Мы знаем об его работах… Целых пять комнат хотели оставить ему…

Ну, хорошо… Раз так… Хорошо…

Совершенно красный, он повесил трубку и повернулся.

“Как оплевал! Ну и парень! – восхищенно подумал пес, – что он, слово, что ли, такое знает? Ну, теперь можете меня бить, как хотите, а отсюда я не уйду!”

Трое, открыв рты, смотрели на оплеванного Швондера.

– Это какой-то позор! – не своим голосом вымолвил тот.

– Если бы сейчас была дискуссия, – начала женщина, волнуясь и загораясь румянцем, – я бы доказала Виталию Александровичу…

– Виноват, вы не сию минуту хотите открыть эту дискуссию? – вежливо спросил Филипп Филиппович.

Глаза женщины загорелись.

– Я понимаю вашу иронию, профессор, мы сейчас уйдем… Только… Я, как заведующий культотделом дома…

– За-ве-дующая, – поправил ее Филипп Филиппович.

– Хочу предложить вам, – тут женщина из-за пазухи вытащила несколько ярких и мокрых от снега журналов, – взять несколько журналов в пользу детей Франции. По полтиннику штука.

– Нет, не возьму, – кратко ответил Филипп Филиппович, покосившись на журналы.

Совершенное изумление выразилось на лицах, а женщина покрылась клюквенным налетом.

– Почему же вы отказываетесь?

– Не хочу.

– Вы не сочувствуете детям Франции?

– Сочувствую.

– Жалеете по полтиннику?

– Нет.

– Так почему же?

– Не хочу.

Помолчали.

– Знаете ли, профессор, – заговорила девушка, тяжело вздохнув, – если бы вы не были европейским светилом и за вас не заступались бы самым возмутительным образом (блондин дернул ее за край куртки, но она отмахнулась) лица, которых, я уверена, мы еще разъясним, вас следовало бы арестовать!

– А за что? – с любопытством спросил Филипп Филиппович.

– Вы ненавистник пролетариата! – гордо сказала женщина.

– Да, я не люблю пролетариата, – печально согласился Филипп Филиппович и нажал кнопку. Где-то прозвенело. Открылась дверь в коридор.

– Зина, – крикнул Филипп Филиппович, – подавай обед. Вы позволите, господа?

Четверо молча вышли из кабинета, молча прошли приемную, молча – переднюю, и слышно было, как за ними закрылась тяжело и звучно парадная дверь.

Пес встал на задние лапы и сотворил перед Филиппом Филипповичем какой-то намаз.

Многомудрый Литрекон подготовил для вас краткий пересказ повести М. А. Булгакова «Собачье сердце»: основные события, взаимоотношения между героями, художественные детали — все это Вы найдете в КС. Произведение, данное в сокращении, может помочь освежить в памяти сюжет и блеснуть знаниями на уроке литературы. 

Глава 1: Шарик

Повествование начинается от лица пса. Животное мучается от холода, голода. Ко всему прочему злой повар обварил псу один бок, когда тот рылся в помойке. Мысли собаки беспорядочны, но угадывается место повести – Москва. 

Несмотря на все горести, на голод, пес думает о будущей жизни. Он все испытал, в том числе и побои от руки человека, но не потерял стойкости духа. Дворники для него – неприятнее всех остальных людей. Он с благодарностью вспоминает повара Власа, который, в отличие от работника Совета Нормального питания, не травил даже собак и был щедр на объедки.

Пес рассуждает о судьбе машинистки, которая вынуждена есть второсортную еду и мучить себя на морозе в фильдеперсовых чулках. Ему искренне жаль такую женщину, ведь они похожи: оба пытаются выжить в жестоком мире, но вот только у нее есть дом, а у собаки – нет. 

Началась метель. Мимо пронеслась барышня, а пес продолжал страдать в подворотне, думая о смерти и плача. Он горько думает о том, что имя, которым пыталась подозвать его женщина, ему не подходит: никакой он не Шарик. 

Из двери через улицу вышел неизвестный господин. Он направился прямо к псу, который внимательно его изучал: острая бородка и седые усы, умный вид и запах больницы вперемешку с сигарным дымом. В магазине он купил колбасу, на которую пес сразу положил глаз. Один запах возвращает животное к жизни.

Господин отдает псу кусок краковской колбасы и вновь называет пса Шариком. Тот готов на все ради кушанья и в два счета с ним расправился, от жадности даже подавившись. Незнакомец позвал пса за собой. Тот с неимоверной любовью и преданностью последовал за ним, забыв про свой бок. 

Незнакомца зовут Филипп Филиппович – мы выясняем это из уст швейцара Федора у его дома. Пес, несмотря на страх швейцаров, следует за ним и с удовольствием замечает, как уважают его господина. Федор сообщает важное: в одну из квартир вселили жилтоварищей, чему «песий спаситель» не порадовался. Во все квартиры будут вселять жильцов, кроме квартиры Филиппа Филипповича. 

Пес и его хозяин оказываются в бельэтаже.

Глава 2: Новая жизнь

Собаки вынуждены обучаться грамоте, чтобы выжить: «колбасу» знает каждый. Шарик воспринимал мир по цветам. Однажды он так привык, что вывеска над мясной лавкой зелено-голубая, что случайно вбежал в магазин электрических принадлежностей и получил по заслугам. С этого дня началась его «учеба». 

Он стал различать отдельные буквы. Каждая буква соотносилась у него с определенным местом: главрыба, гастрономия, вина… 

У двери господина он сумел сложить только три первые буквы: про… Пес спутал Филиппа Филипповича с пролетарием, но сразу же отбросил эту мысль, потому что запах был не тот.

За дверью оказалась молодая красивая женщина, которую пес оценил. Господин пригласил гостя внутрь. Женщина начала расспрашивать его о псе, помогая снимать шубу. Филипп Филиппович обнаружил обваренный бок и приказал Зине – так звали женщину – готовить смотровую. Она поманила пса в темную комнату с неприятным запахом, где он испугался и начал буянить. Животное устроило настоящий погром, и на помощь Зине явился господин и еще один мужчина, который повалил зверя, а пес в свою очередь укусил его за ногу. Но потом он начал терять сознание и подумал, что умирает.

Очнувшись, пес обнаружил отсутствие боли в боку. Над ним раздалось фальшивое пение, и тогда Шарик осмелел и полностью открыл глаза – увидел ногу мужчины с запекшейся кровью и с гордостью подумал о своем укусе. Укушенный спросил доктора, как ему удалось приманить такое нервное создание. Филипп Филиппович ответил, что любой террор пагубно влияет на нервную систему, а ласка – самый верный метод. 

Из разговора доктора и Зины выясняется, что укушенный – доктор Борменталь. 

Пес по призыву доктора идет «принимать». Они пришли в кабинет Филиппа Филипповича, богато убранный, с большой совой на настенном суку, где Шарик лег и стал наблюдать за происходящим. В кабинет вошел посетитель-фрукт со странными волосами, походкой и цветом кожи. Он по просьбе профессора снял брюки, под ними оказалось белье с вышитыми кошками. Пес не выдержал и громко гавкнул: посетитель выронил изображение красавицы на пол и густо покраснел. Профессор пристыдил его и начал расспрашивать о результатах. Тот в экстазе похвастался.

Зеленые волосы очень удивили доктора. Выяснилось, что мужчина стесняется своих седых волос и неудачно их выкрасил. Осмотрев пациента, профессор попросил его быть осторожнее и выпроводил.

Следующий посетитель – дама в шляпе и с богатым колье. Её чёрные мешки под глазами странно контрастировали с кукольными щеками. Профессор осведомился о её возрасте – она попыталась уклониться, но вскоре ответила. Женщина после долгих выяснений стала раздеваться и рассказывать о Морице – карточном шулере, который украл её сердце.

Пёс, стыдясь происходящего, уснул под шум разговоров.

Его разбудил звон: Филипп Филиппович бросил инструменты. Он сообщил даме, что ей необходимо перенести операцию по замене яичников на обезьяньи. Она согласилась на операцию в его квартире.

Разговоры посетителей убаюкивали пса, он дремал. Посетители сменялись один за другим. Очнулся Шарик только под вечер, когда на пороге квартиры доктора оказались четверо бедно одетых людей. Профессор был раздражён. Только один из них, с густой шевелюрой, начал говорить, как господин его перебил. Он потребовал не пачкать его ковры и снять головные уборы мужчинам. Он узнал среди присутствующих одну женщину, чем очень смутил её. Пришедшие оказались новым домоуправлением. Черноволосый, Швондер, представил своих товарищей, а Филипп Филиппович стал все больше негодовать – что же станет с домом? Посетители стали настаивать на уплотнении квартир дома и обвинять профессора в том, что он занимает слишком много комнат. Доктор невозмутимо сказал, что и семи комнат ему недостаточно – нужна ещё библиотека. Все четверо возмутились, а Швондер начал требовать освобождения смотровой и столовой, на что Филипп Филиппович ответил решительным отказом. Тогда посетитель пригрозил доктору жалобой.

Филипп Филиппович отлучится и позвонил. Представился доктором Поеображенским и сообщил собеседнику, что операция отменяется: у него хотят отнять комнату для этих нужд. Человек на том конце провода так сильно разрядился, что попросил разговора со Швондером. Тот сразу притих.

Спутница домоуправителя громко возмутилась. На её просьбу о покупке журналов в помощь детям Преображенский ответил отказом. Филипп Филиппович мягко намекнул на начало обеда и выпроводил своих посетителей.

Глава 3: Разговоры за обедом

Профессор Преображенский потребовал русской водки за обедом. Беседуя с доктором Борменталем, хозяин не забывал о псе и подкармливал его прямо в столовой. Филипп Филиппович начал рассуждать об искусстве употребления пищи: по его мнению, за столом не стоит говорить о большевизме и о медицине, а также читать газет – это вредит здоровью, как он сам изучил.

Пес наелся и захотел спать. Собеседники закурили, а вскоре услышали странные звуки – соседи сверху устроили общее собрание. Профессор начал ругаться, потому что очень сожалел, что его дом скоро будет разрушен. Калошная стойка уже подверглась нападениям – из нее стала пропадать обувь, а вскоре она и вовсе прекратила свое существование. С лестниц также исчезли ковры, а парадный вход забили досками и стали ходить с черного, цветы с площадок убрали, электричество стало работать с перебоями. Разруха, по мнению профессора, в головах. 

Филипп Филиппович разозлился, пес не воспринимал его слова – он мирно дремал. Профессор кричал, как на митинге, что необходимо прекратить концерты и заставить поющих убирать разруху, которую они сделали своими руками. Борменталь предостерег его в контрреволюционных мыслях, на что Филипп Филиппович ответил, что это – его жизненный опыт.

Завершив прием пищи, профессор вручил Борменталю жалованье и сказал, что дел на сегодняшний вечер не будет – он намерен поехать в театр. Он дает последние указания подопечному – позаботиться о нервном псе. Шарик тем временем лежит и боится, что все, что с ним происходит, — всего лишь сон.

Глава 4: Операция

Мысли Шарика о возвращении в подворотню не оправдались: он так и остался в квартире господина. Он был бесконечно благодарен своему благодетелю и любовался собой, гордый изменившейся участью. Жизнь зверя наладилась, он плотно ел, обожал профессора и всегда встречал его у двери. Но не обходилось и без хулиганства: ненавидимая им сова была растерзана, портрет профессора Мечникова разбит. Преображенский распорядился купить питомцу хороший ошейник с цепью.

В первый день носки ошейника пес очень расстроился, но во время прогулки с Зиной понял всю прелесть этого предмета – прохожие псы смотрели на него с нескрываемой завистью, а швейцар Федор с почтением открыл ему дверь.

Посудив, что ошейник – ключ от всех дверей, пес решил посетить царство Дарьи Петровны – кухню. Повариха была этому не рада, но через два дня смирилась. Шарик по вечерам с интересом наблюдал в щель двери, как Дарью обнимает какой-то черноусый незнакомец.

Если по вечерам в театре не было «Аиды», профессор помещался в кресле и колдовал над мозгами – ковырялся в них ножичком и копошился пальцами. 

В этот день с самого утра Шарик ощущал себя тревожно. Но днем все пошло как обычно – прогулка с Зиной оживила его, и ничто не предвещало беды. А потом раздался звонок, которому Филипп Филиппович несказанно обрадовался, начал суетиться и приказал срочно подавать обед. Пес опять почувствовал волнение.

Неожиданно появился Борменталь с неприятно пахнущим чемоданом и сразу же устремился в смотровую. Преображенский метался по квартире, что было ему не свойственно. Шарик лез под ноги и мешал. Обстановка ему откровенно не нравилась, и он решил поесть, но не успел: профессор приказал запереть его в ванной. Там псу было страшно, он начал тосковать и думать о том, как отомстит Преображенскому. Неожиданно дверь открылась, Шарика повели в смотровую.

Там была идеальная чистота, белый свет резал глаз. Шарик недоверчиво смотрел на профессора и на укушенного им доктора, предвкушая что-то нехорошее. Зина сняла ошейник, в нос ему ткнули куском ваты, и пес потерял сознание.

На операционном столе лежал Шарик с выстриженным животом и черепом. Профессор наставлял доктора на операцию и с сожалением предположил, что собаку можно потерять – он уже привязался к нему. 

Вскрыв живот Шарика, профессор вырвал из его тела семенные железы и заменил их на человеческие. Затем он вскрыл череп животного и заменил придаток мозга – в этот момент Шарик начал умирать. 

В конце операции он не был мертв, но по прогнозу доктора должен был умереть в скором времени. Профессор сожалел о Шарике, он считал его ласковым, но хитрым.

Глава 5: Рождение Шарикова

Читатель знакомится с записями из тетради доктора Ивана Арнольдовича Борменталя.

Записи ведутся с 22 декабря 1924 года и содержат в себе историю болезни Шарика. 23 декабря говорится об операции, проведенной совместно с Преображенским. Целью проведенного исследования являлось выяснить, могут ли человеческие гипофиз и яички прижиться в организме животного и повлиять на его омоложение. Ночью у пациента падал пульс, он был на грани жизни и смерти.

С течением времени состояние пса начало улучшаться. 29 декабря начала выпадать шерсть, а вечером появился лай – он отдаленно напоминал стон. 

Тело Шарика начало меняться – кости удлинялись, начал появляться аппетит. Шерсть почти полностью выпала. Первым словом пациента стало «Абыр». Своим смехом он испугал Зину до обморока. Словом, выкрикиваемым Шариком, оказалась «Главрыба».

Пес обругал профессора Преображенского, чем вызвал его обморок. Он начал вставать на задние лапы и был ростом с доктора Борменталя. 6 января у него отвалился хвост, появилось новое слово – «пивная». По запискам доктора Борменталя можно угадать возмущение происходящим. С каждым днем пес вел себя все хуже и хуже, ругался, вынуждая профессора отменять приемы. Он странно выглядел: шерсть осталась только на голове, груди и на подбородке, в остальном он напоминал формирующегося мужчину.

По городу начали ползти странные слухи об операции: кто-то говорил о марсианине, кто-то – о ребенке, рожденном скрипачом.

Филипп Филиппович признал, что допустил ошибку – замена гипофиза не омолодила пса, как он надеялся, а превратила его в человека.

8 января пациент впервые прошелся по квартире. Он все больше напоминал мужчину, ругался и неприятно улыбался. Филипп Филиппович очень нервничал и переживал – ему неприятно поведение Шарика. Он попросил Борменталя купить пациенту белье и одежду.

Фразы пса с каждым днем становились все богаче и разнообразнее. Его одели, но со штанами возникли трудности – он отказывался их носить. 11 января он впервые сказал фразу, связанную с окружающим миром – брань в ответ на запрет профессора бросать объедки на пол. Шарик начал понимать.

Профессору удалось раскрыть тайну гипофиза – он содержит в себе человеческий облик. Борменталь верит, что это – великое открытие человечества. Профессор же не верит, что Шарик сможет стать воспитанным и хорошим человеком.

Прошлым владельцем гипофиза оказался неблагополучный мужчина, алкоголик и вор, игрок на балалайке по трактирам. 

История болезни Шарика закончена. Он стал новым организмом.

Глава 6: Самосознание Шарикова

Зимний вечер. На листе бумаги у двери надпись – запрет есть семечки в квартире от Преображенского, запрет играть на музыкальных инструментах от Борменталя и переписка между Зиной и профессором. 

В столовой Филипп Филиппович читал газету с заметкой о себе – Швондер оболгал его, выставив Шарика его незаконнорожденным сыном. За стенкой лихо играли на балалайке. Профессор попросил Зину позвать пациента к нему.

Перед профессором Преображенским стоял несимпатичный мужчина маленького роста. Одет он был неопрятно, безвкусно. Его галстук решительно не понравился профессору, как и обувь. Он запретил спать в полатях и поругал мужчину за плохое поведение в его доме. Тот же фамильярно назвал Филиппа Филипповича папашей, чем вызвал его возмущение. Человек пригрозил профессору тем, что разрешение на его операцию никто не давал, и он в праве подать иск.

Он хотел сообщать профессору дело: нужны документы. Человек объяснил эту необходимость тем, что домком им интересуется и все спрашивает, когда он пропишется. Он не желает быть «дезертиром» и хочет учетную карточку. Филипп Филиппович начал объяснять, что прописать лабораторное существо он никак не может – у него нет ни имени, ни фамилии, на что получил ответ – их можно выбрать. Мужчина решил называться Полиграфом Полиграфовичем. Фамилию он выбрал Шариков.

В кабинете перед столом профессора стоял Швондер, доктор Борменталь сидел в кресле. Преображенский писал заявление Шарикову под диктовку председателя домкома. Он был против получения документов, но Швондер надавил на него. Он также упомянул о военном учете, Шариков же выпалил – воевать он не будет, чем удивил даже домкома.

Профессор поинтересовался, нельзя ли купить в доме свободную комнату, и, получив отказ, остался с Борменталем наедине. Швондер с Шариковым покинули кабинет.

Их разговор прервал шум – Шариков погнался за котом. Он заперся с ним в ванной, но толстый кот сбежал через треснувшее стекло в чёрный ход. Преображенский распустил всех пациентов, а в ванной тем временем шумно текла вода. Профессор потребовал освободить ванну, но вскоре услышал жалобный скулёж. В разбитом окне показалось лицо Шарикова с царапиной – он защелкнулся в ванной.

Через пять минут Федор пролез в окно ванной. Решено было открыть дверь и выпустить воду в кухню – там её накопилось много. Шариков боялся выходить из ванной. Началась уборка потопа.

Шариков убирал воду со всеми, но не унимался и ругался на котов. Профессор разозлился – он сказал, что его самого стоит проучить. Фёдор рассказал, что на этом хулиганство Шарикова не заканчивается – соседям он разбил окно и обнимал их кухарку. Ему было искренне жаль профессора.

Глава 7: Спор профессора и пролетария

Приём пиши. Борменталь указывает Шарикову заложить салфетку за воротник и есть вилкой. Он возмущается, но старается вести себя прилично, лишь бы получить водку. Профессор намекает Борменталю, что эта привычка перешла пациенту от прошлого владельца гипофиза.

Выпив, профессор стал благосклоннее к Шарикову. Борменталь поинтересовался у пациента, чем он собирается заняться вечером и был удивлен, когда услышал, что тот опять собирается в цирк – он ходил туда каждый вечер. При упоминании театра он скривился, потому что считал это контрреволюцией, чем вызвал смех профессора. 

Шариков начал читать переписку Энгельса с Каутским и с обоими был не согласен – он считает, что все надо поделить. Он намекнул на то, что одни в семи комнатах сидят, а другие по углам шляются, и в этих словах профессор распознал себя. Филипп Филиппович решил играть по правилам Шарикова и потребовал с него сто тридцать рублей за кран и за кота. Поднялся крик, профессор и доктор начали упрекать пациента в его звериных поступках и неосознанности – вчера он наглотался зубного порошка, а сегодня уже философствует.

Выяснив, что книжку Шарикову дал Швондер, профессор позвал Зину и приказал ее сжечь.

Преображенский предложил доктору поехать с ними в цирк, но только проверить, нет ли в программе котов. Через десять минут квартира опустела. Профессор оказался один в кабинете и напряженно о чем-то думал, меряя шагами комнату. Выудив из шкафа банку с отростком из мозга пса, он начал внимательно рассматривать его на свету. Он воскликнул, что решится на что-то, и спрятал банку обратно в шкаф. И стал ожидать в тихой квартире возвращения доктора и Шарикова из цирка.

Глава 8: Преображенский рассуждает об источнике гениальности

Целую неделю Филипп Филиппович бездействовал. Через шесть дней после случая с котом Шарикову вручили документы. Пациент нагло позвал Борменталя по фамилии, на что тот сказал, что к нему нужно обращаться по имени и отчеству. Когда профессор начал ругаться на Шарикова за фамильярное обращение с ним и с доктором, тот вытащил из пиджака три бумажки и выпалил, что теперь его никак отсюда не выгнать – ему полагается жилплощадь в квартире Преображенского.

Профессор возмутился, но нашел ответ на поступок Шарикова: жилплощадь ему прописана, но кормить его никто не обязан, поэтому он должен вести себя прилично. На этот день пациент притих.

Ночью профессор Преображенский и доктор Борменталь сидели в кабинете и обсуждали случившееся вечером: Шариков присвоил себе два червонца и вернулся в квартиру совершенно пьяный, еще и с двумя неизвестными, которые украли из передней вещи Филиппа Филипповича. Во время выяснения деталей пропажи денег бывший пес решил сбросить все на Зину, она разрыдалась. 

Борменталь курил сигары с профессором. Разговор зашел о нем самом – как Преображенский приютил его при кафедре и как он ему за это благодарен. Он стал говорить профессору о каком-то единственном исходе, но тот энергично замахал руками – уехать они никуда не смогут, у них ко всему прочему нет подходящего происхождения. Филипп Филиппович решил не бросать коллегу.

Из разговора профессора и доктора становится ясно – Преображенский признает величину своих достижений, но очень сожалеет о том, что вышло. Из пса, им прооперированного, получился плохой человек. Борменталь предположил, что стоило бы пришить мозг Спинозы, но Филипп Филиппович отрезал – в этом совершенно нет смысла, потому что природа сама создает себе гениев. Он стремился улучшить природу человека, а занялся омоложением не по своей воле.

Профессор в отчаянии. Борменталь предложил накормить их пациента мышьяком, на что доктор ответил отказом – на преступление он не пойдет и ему не советует. Они начали размышлять, что может получиться с Шариковым если он общается со Швондером. Шариков – человек с собачьи сердцем, но с собаками это никак не связано – человек, от которого был получен гипофиз, изначально был таким. 

Борменталь сжал кулаки – он намерен его убить. За дверью они услашли шаги и насторожились. Доктор распахнул дверь и столкнулся с Дарьей Петровной – в ее руках оказался беспомощно подвешенный Шариков, лохматый и пьяный. Он залез к ним в комнату и приставал к Зине. Борменталь был в ярости: засучив рукава, он двинулся на Шарикова, невзирая на запреты профессора. Поднялся крик, доктор смягчился и выпустил негодяя – он решил дождаться утра и тогда уже разобраться с Шариковым. Пьяное тело поволокли в приемную.

Глава 9: Конфликт с Шариковым

Утром Полиграф Полиграфович пропал из квартиры. Борменталь корил себя за неосмотрительность, доктор теребил волосы и представлял, что будет твориться на улице. Разыскивая Шарикова, Борменталь поругался в домкоме со Швондером – как оказалось, их пациент взял в кооперативе семь рублей. Как потом выяснилось, Шариков исчез не с пустыми руками – он прихватил бутылку рябиновой, шарф, кепку, пальто, перчатки доктора Борменталя и свои документы. Дарья и Зина радовались: они надеялись, что буйный житель больше не вернется.

Все три дня велся прием пациентов. Решили, что следует подать заявление о поисках в милицию. Тут откуда ни возьмись явился Шариков в новом виде – кожаная куртка, штаны, сапожки и запах кошачьей шерсти. Он объявил, что поступил на должность. Преображенский прочел из протянутой им бумаги – Полиграф Полиграфович заведущий отделом отчистки города от бродячих животных. Устроил его Швондер.

Борменталь в ярости схватил Шарикова за горло и потребовал извиниться перед женщинами, а также вести себя прилично в пределах квартиры. 

В квартире наступила тишина и длилась два дня. Каждое утро Полиграф Полиграфович уезжал на грузовике и приходил к вечеру. Затем в квартире появилась худая барышня и последовала за Шариковым, а в передней столкнулась с Преображенским. Шариков сообщил ему, что это – его невеста, машинистка, и потребовал выселения Борменталя из приемной, в которой они жили. Профессор пригласил ее в свой кабинет. При попытке Шарикова прошмыгнуть следом за ней перед ним вырос Борменталь. Пять минут в кабинете было тихо, но потом раздался женский плач. Профессор раскрыл ей ложь Шарикова. Затем Борменталь ввел Шарикова – он вновь наврал ей, что получил шрам на фронте. Вернув кольцо, подаренное барышней, он стал угрожать сократить ее. Борменталь пригрозил: если гражданку уволят, он своими руками пристрелит Шарикова.

На следующий день Полиграф Полиграфович начал что-то предчувствовать и в плохом настроении уехал на грузовике. Профессор принял у себя в неурочный час военного – тот пришел не по болезни, а с целью предупредить Преображенского. Шариков написал на него донос. Профессор был в ужасе. 

Шариков, вернувшись домой, был приглашен Филиппом Филипповичем в смотровую. Профессор приказал пациенту собрать вещи и убираться вон из квартиры. Шариков показал ему шиш и вынул из кармана револьвер – через несколько секунд Борменталь увалил его на кушетку и душил подушкой. На месте рядом со звонком с переднего хода появилась записка: «Сегодня приема нет».

Борменталь перерезал провод звонка, передал Зине и Дарье указания никуда не выходить из квартиры. Он запер дверь на черный ход и забрал ключ. Тишина наступила в квартире. 

Глава 10. Эпилог

Через десять дней ночью в квартиру профессора постучались уголовная милиция и следователь. В приемной оказалась масса народу: помимо пришедших, Швондер с его сопровождающими, Федор, Дарья Петровна, Зина и Борменталь. Из кабинета вышел Филипп Филиппович – как прежний. Человек в штатском объявил ему, что у них есть ордер на обыск квартиры и арест по обвинению всех жителей в убийстве Шарикова. Филипп Филиппович ответил, что Шарикова никто не убивал – он и сейчас существует. Борменталь по просьбе следователя вывел из кабинета пса – он был плешивый, выскочил сначала на двух лапах, а потом опустился на все остальные. 

Милиционеры удивились, не понимая, что происходит. Профессор дал на это ответ: наука еще не знает, как превращать животных в людей, его опыт тоже был неудачным. Неожиданно пес гаркнул человеческим голосом, чем очень напугал посетителей. Борменталь сказал, что Швондера он сам спустит с лестницы, если еще раз увидит на пороге этой квартиры. 

Профессор сидел в кресле, у его нос лежал пес Шарик. Мысли в голове у него были складные и теплые: он считал, что ему очень повезло. 

В отделении звякали склянки, пес внимательно следил за тем, как упорный седой человек погружал руки в мозги и настойчиво в них ковырялся.Краткое содержание повести М. А. Булгакова «Собачье сердце» по главам: точно и коротко об основных событиях из книги.

Автор: Дарья Манько

Собачье сердце

В этом разделе представлены «Лучшие собачье сердце, сочинения 9 класс».
Количество сочинений: 16

Повесть представляет собой финальную часть сатирического цикла Булгакова 20-х годов. Автор начал писать повесть в январе 1925 года, а окончил работу в марте. Содержание шедевра стало доступно ценителям литературы благодаря тому, что произведение переписывалось от руки и проникало в массы. В…

Сочинения собачье сердце

Очень краткоИзвестный столичный профессор Филипп Филиппович Преображенский проводит опыты по омоложению человеческого организма. Вместе со своим помощником, доктором Борменталем, профессор решает провести уникальную операцию. Он пересаживает собаке человеческие семенники и гипофиз. «Материалом» для…

Сочинения собачье сердце

Известное произведение Булгакова “Собачье сердце” изучается на уроках литературы в 9 классе. Его фантастическое содержание отражает вполне реальные исторические события. Анализ “Собачьего сердца” по плану предполагает подробный разбор всех художественных аспектов произведения. Именно эта информация…

Сочинения собачье сердце

Одним из главных персонажей в повести М.Булгакова является ученик, ассистент и друг профессора Преображенского Иван Арнольдович Борменталь. Чем же запомнился читателю образ доктора Борменталя “Собачье сердце”? Автор наделил этого человека не только красивой внешностью, но и лучшими качествами –…

Сочинения собачье сердце

Среди второстепенных персонажей рассказа Булгакова образ Клима имеет особое значение. Именно Клим Чугункин стал материалом для эксперимента профессора Преображенского. Покойный уголовник и пьяница обладал таким огромным спектром пороков, что собачье сердце не сумело их перебороть. …

Сочинения собачье сердце

Сюжет рассказа удивителен по своей сути, такого эксперимента невозможно представить в реальности, но персонажи и события настолько реально передают жизнь России 20 годов, что становится жутко. Профессор Преображенский олицетворяет людей образованной части России, известный далеко за ее…

Сочинения собачье сердце

В повести М. Булгакова смысл названия “Собачье сердце” двояк и в смысловом и в художественном плане. Налицо метафоричность образа, который автор использовал в названии, но есть и более глубокий философский подтекст, который открывается читателю не сразу.

Путь произведения к…

Сочинения собачье сердце

Работая над произведением М.Булгаков вложил в смысл повести “Собачье сердце” всю “боль” эпохи, приправив иронией и удивительно острым сарказмом. Композиция, язык, смысловая составляющая произведения – всё подчинено одной цели: доказать, что насилие над природой приводит к оглушительному провалу….

Сочинения собачье сердце

Конец фантастического сюжета рассказа Булгакова вызывает споры. Читателя поражает гениальность профессора. Смысл финала «Собачье сердце» – показать возможности человеческого мозга. С одной стороны, гениальности – образ Преображенского, с другой – развращенности, образ Шарикова.

…

Сочинения собачье сердце

Одним из ключевых героев повести М. А. Булгакова «Собачье сердце» является Иван Арнольдович Борменталь — молодой хирург, ассистент, верный друг и коллега профессора Преображенского. Только благодаря поддержке молодого доктора профессору удается достойно выдержать все испытания, связанные с…

Сочинения собачье сердце

Повесть «Собачье сердце», краткое содержание которой можно найти ниже, Михаил Афанасьевич Булгаков написал в 1925 году. В это время были востребованы идеи усовершенствования человека как вида с применением новых научных открытий, о чем и расскажет произведение великого автора. Рассмотрим краткое содержание «Собачье сердце», по главам которого можно сделать детальный анализ творения.

«Собачье сердце»: краткое содержание

Знакомство с личностью и творчеством талантливого русского писателя, драматурга, театрального режиссера и актера Михаила Булгакова не будет полным, если не прочесть «Собачье сердце».

Краткий пересказ повести, которую многие считают одним из лучших трудов творца, поможет составить общее впечатление о том, что хотел донести автор читателю. Если же «Собачье сердце» в сокращении придется по вкусу, можно смело браться за прочтение шедевра полностью.

При подготовке школьников и студентов к занятию «Булгаков “Собачье сердце”» краткое содержание придет на помощь и даст возможность сконцентрироваться на значимых деталях творения и основных характеристиках персонажей.

Вот как можно рассказать о повести «Собачье сердце» кратко:

Главы I–III

События берут начало в Москве 1924 года. Профессор, а также хирург Филипп Филиппович Преображенский открыл новый метод, который позволяет омолодить организм человека. Способ этот весьма необычный и даже пугающий — пересадка пациентам внутренней секреции животных.

Преображенский проживает в огромной семикомнатной квартире, которая находится в центральном районе Москвы. Именно в ней доктор и принимает пациентов.

Внезапно на голову Преображенского обрушивается неприятная новость. С визитом к нему наведывается председатель домового комитета Швондер и велит освободить две комнаты в квартире. Член жилтоварищества рассказывает, что эта неприятная участь постигла не только Филиппа Филипповича, но и других его соседей, к которым в квартиры также подселяют новых жильцов.

Подобное развитие событий не устраивает Преображенского, и он решает позвонить одному из своих пациентов, который занимает высокую должность. Разговор проходит так, как было задумано, и профессор отвоевывает все комнаты в своей квартире, оставив Швондера ни с чем.

Движимый идеей экспериментов, вскоре Преображенский находит больного дворового пса и забирает его домой. Ухаживать за собакой, которую назвали Шарик, Филипп Филиппович приказывает домработнице по имени Зина. Дни идут, и пес чувствует себя все лучше. Теперь он ласковый, красивый и сообразительный.

Главы IV–VII

Наступает время операции, в которой Преображенскому ассистирует врач Иван Арнольдович Борменталь. В процессе хирургического вмешательства доктора пересаживают Шарику гипофиз — мозговой придаток и семенники — половые железы. Биологический материал было решено взять у Клима Чугункина — молодого человека 25 лет, который был три раза судим и погиб от ножевого ранения.

Эксперимент прошел успешно. Шарик хорошо перенес операцию и начал постепенно превращаться в человека:

1. Пес начал набирать вес, становиться выше.
2. Вскоре у него выпала шерсть, и он даже начал пытаться говорить.

Прошло около месяца, Шарик полностью перевоплотился в человека. Он по-прежнему невысокий, довольно несимпатичный и очень увлеченный игрой на балалайке. Также полюбилось ему курение и сквернословие.

Главы VIII–IX

Пораскинув мозгами, новоиспеченный человек просит Преображенского прописать его в квартире профессора и сделать документы. Имя он уже себе подобрал — Шариков Полиграф Полиграфович.

Шариков пытается развиваться, читает книги, однако выучить хорошие манеры для него все еще остается непосильной задачей. К тому же из собачьей жизни осталась ненависть к кошкам, за которыми Полиграф порою не стесняется гоняться.

Профессор не спешит прописывать Шарикова в своей квартире, с чем Полиграф Полиграфович пытается как можно скорее разобраться. Однажды Шариков приносит Преображенскому документ, в котором сказано, что Полиграф стал членом жилтоварищества, поэтому ему положена отдельная комната в квартире Преображенского.

В этот же день Шариков крадет у профессора два червонца и отправляется пиршествовать, явившись домой посреди ночи в пьяном состоянии с двумя неизвестными. Выгнать их удалось только после звонка в милицию. Неизвестные, впрочем, не расстроились, ведь прихватили с собой меховую шапку, трость и малахитовую пепельницу Преображенского.

После происшествия Филипп Филиппович ведет беседу с Борменталем, разочарованно рассуждая о поведении Шарикова. Как же из смышленого и милого пса могла получиться подобная мразь?

Главная же проблема кроется в том, что у Полиграфа уже не собачье, а человечье сердце — самое гадкое из всех, что существуют в природе. Преображенский убежден, что обаятельный пес перевоплотился в Клима Чугункина и перенял его модель поведения.

Как-то раз Шариков возвращается домой и показывает Преображенскому и Борменталю удостоверение, согласно которому Полиграф Полиграфович стал заведующим подотделом Москвы от бездомных животных. Разочарованию докторов не было предела. Иван Арнольдович даже едва не придушил Шарикова.

На этом сюрпризы от Полиграфа не закончились. Через несколько дней он привел в квартиру к профессору женщину. Шариков заявил, что хочет вступить с дамой в законный брак и жить в квартире Преображенского.

Не долго думая, профессор рассказал женщине о собачьем прошлом Полиграфа. Дама пришла в ужас и поведала, что Шариков утаил эти подробности от нее, а шрам от операции выдал за боевое ранение.

Спустя сутки пациент доктора, занимавший высокий пост, принес донос на него, который написал Шариков. Бумага была весьма подробна, Полиграф рассказал:

• о контрреволюционных речах, которые произносил Преображенский;
• о хранении им огнестрельного оружия;
• о тайном проживании в квартире непрописанного Борменталя.

Когда Шариков вернулся домой, профессор спокойным тоном приказал ему убираться из квартиры. Такое развитие событий не устроило Полиграфа, и он показал Преображенскому шиш, а другой рукой вынул из кармана револьвер.

Не растерявшись, Борменталь бросился к парадному входу и приклеил записку, что сегодняшний прием переносится, поскольку профессор заболел. Иван Арнольдович перерезал провод звонка, приказал домработнице и кухарке не покидать квартиру, запер черный ход на ключ и скрылся в смотровой вместе с Преображенским.

Эпилог

Спустя десять дней к профессору пожаловали следователи и предъявили ордер на обыск жилища и арест Филиппа Филипповича и Ивана Арнольдовича. Причиной послужило обвинение в убийстве Шарикова.

«Какого такого Шарикова? — удивленно спросил Преображенский. — Ах, виноват, этого моего пса…которого я оперировал?» Закончив, профессор попросил Борменталя предъявить сотрудникам правопорядка Шарика. Иван Арнольдович вышел, а вернувшись, свистнул, и из двери выскочил пес.

Местами плешивый, он вышел на задних лапах, потом стал на все четыре, снова поднялся на задние, улыбнулся и уселся в кресло. Побледнев, милицейский упал в обморок.

Шли месяцы, жизнь в квартире профессора стала спокойной и шла привычным чередом. Шарик вечерами смиренно дремал на ковре у дивана в кабинете Преображенского.

Читайте также: «Мастер и Маргарита»: краткое содержание и анализ

«Собачье сердце»: анализ произведения

Краткое содержание «Собачье сердце» мы уже рассмотрели, что поможет подготовиться к его анализу. Чтобы составить полную картину о произведении, нужно обратиться к аналитической справке. Разберемся, что своим произведением хотел донести Булгаков. «Собачье сердце» имеет такие особенности:

• История создания повести.

Автор написал рассказ в 1925 году и потратил на это лишь три месяца. За столь недолгий срок Булгакову удалось создать поистине самобытное и гениальное творение, которое стало классикой и принесло писателю известность.

Задумывалось напечатать повесть в альманахе «Недра», однако главный редактор, ознакомившись с произведением, отказался его издавать. Это и неудивительно, ведь главный герой был крайне враждебно настроен к политическому строю, который существовал в те времена. В 1926 году в квартире у Булгакова провели обыск — рукопись произведения изъяли.

При жизни Булгакова его детище не публиковалось, а в 1960-х творение распространялось в самиздате. Затем текст повести передали на Запад, где сразу несколько издательств опубликовали его.

Лишь через 60 лет после написания, в 1986-м, повесть опубликовали в журнале «Звезда».

Интересные факты о повести:

1. Изначально автор назвал повесть «Собачье счастье. Чудовищная история», но со временем название было изменено.
2. Как считают многие литературоведы, при написании произведения Булгаков вдохновлялся творчеством английского писателя Герберта Джорджа Уэллса.
3. Повесть «Собачье сердце», сюжет которой стал едва ли не пародией на политику, Булгаков дважды читал на литературном собрании. Зрители были в восторге, не понравилось творение лишь нескольким писателям, которые придерживались коммунистических взглядов.

• Проблематика и тема повести.

Краткое содержание «Собачьего сердца» дало понять, что операция, которую описывал автор, носит характер аллегории. Воспользовавшись этим литературным приемом, Булгаков показал, насколько чудовищные последствия могут произойти, если у власти окажутся люди, подобные Шарикову, — глупые, грубые, необразованные, ограниченные и некультурные.

В повести «Собачье сердце» Булгаков сделал упор на многие нюансы, которые характерны для его творчества. Он заклеймил:

1. Жестокость.
2. Невежество.
3. Превышение служебных полномочий.
4. Необразованность.
5. Отсутствие желания развиваться.

Булгаков затронул и проблематику человеческой природы, наглядно продемонстрировав, что человек стал чувствовать себя всесильным. Именно поэтому он не всегда может контролировать себя и плоды своих деяний.

• Особенности композиции и жанра.

Если говорить о композиции произведения, то она кольцевая. Творение Булгакова начинается с описания пса, который вскоре перевоплощается в человека. Конец же повести схож с ее началом — новоиспеченного человека прооперировали, и он вновь превратился в собаку.

Завязка «Собачьего сердца» знакомит читателя с размышлениями пса о том, что его окружает. В кульминации Булгаков описывает духовное разложение новоиспеченного человека. Развязка же учит читателей тому, что и хотел донести автор, — некоторые обстоятельства можно изменить, если признать собственную ошибку.

Произведение написано в жанре повести. Если «Собачье сердце» читать внимательно, можно понять, что оно пропитано острой политической и социальной сатирой. Это позволяет назвать творение Булгакова философско-социальной сатирической повестью, наполненной фантастическими элементами.

Повесть «Собачье сердце», сокращение которой идеально впишется в читательский дневник, — это поистине гениальное и глубокое произведение. Булгаков затронул серьезные проблемы общества, которые актуальны и ныне. Чтобы познать все художественные достоинства творения и посыл автора, рекомендуем полностью прочесть произведение «Собачье сердце».

Читайте также: «Старуха Изергиль»: краткое содержание и анализ произведения

Оригинал статьи: https://www.nur.kz/family/school/1851794-sobace-serdce-kratkoe-soderzanie-i-analiz/