Мой Мандельштам
(о трагизме лирики Мандельштама и одиночестве человека в мире)
Сборник Осипа Эмильевича Мандельштама «Камень» был переиздан более трех раз. Я прочитала дополненный вариант собрания лирики, и у меня создалось интересное впечатление.
Вначале хочу заметить, что почти весь сборник «Камень» полон трагизма и меланхолии. Трагизм Мандельштама сконцентрирован в некоторых темах: в теме свободы, места поэта в мире, одиночества, смерти. Сначала я прокомментирую тему свободы.
Понятие свободы в нашем житейском восприятии очень субъективно, поэтому нельзя дать точное определение этому слову. Для Осипа Мандельштама свобода — «избранных удел» (стихотворение «Encyclica»), «сердцевина бытия» (стихотворение «Посох»), некая истина, за которой лирический герой отправился в Рим. А в стихотворении «Я так беден, как природа…» Осипа Эмильевич пишет, что свобода призрачна, что он сам беден и прост, как природа и небеса. А миром, «болезненным и странным», правит пустота. Здесь, в этом стихотворении, ясно виден мотив одиночества: лирический герой — часть пустого мира…
Тема одиночества присуща многим стихотворениям Мандельштама. Например, в стихотворении «Воздух пасмурный влажен и гулок…» лирический герой покорно несет «легкий крест одиноких прогулок», а в другом стихотворении, «Раковина», сама раковина «без жемчужин» сопоставлена с образом лишнего, одинокого, покинутого всеми человека. С темой одиночества тесно связана тема места поэта в мире.
Например, в стихотворении «Как облаком сердце одето…» автор пишет, что поэт в «темноту погрузился», что ждет «сокровенного знака» от Господа, а в стихотворении «Я так же беден, как природа…» лирический герой является частичкой пустого мира.
Меня еще заинтересовало то, что в некоторых стихотворениях проявляется мотив бесконечного, вечного, и везде он проявлен по-разному. Например, в стихотворении «Не говорите мне о вечности…» Осип Мандельштам пишет о том, что вечность для него невместима, то есть вечность бесконечна. Любовь и беспечность вечны, их нельзя изъять из души. А с другой стороны, в стихотворении «Довольно лукавить: я знаю…» грядущая вечность – это смерть…
Тема смерти — одна из главных тем лирики поэта. Однозначного ответа на вопрос, как автор относится к смерти, нет. В том же стихотворении «Довольно лукавить: я знаю…» автор принимает неизбежность смерти, называет ее таинством. А в стихотворении «Темных уз земного заточенья» последняя мечта лирического героя – «роковой и краткий гул пробоин // моего узорного щита», — то есть смерть – это мечта для автора. И в то же время Мандельштам боится умереть ( «Мне стало страшно жизнь отжить…») и сомневается в том, что «действительно смерть придет» («Отчего душа — так певуча…»). Самым ярким стихотворением о смерти является, мне кажется, стихотворение «Уничтожает пламень» 1915 года. Автор сравнивает свою жизнь с деревом «из одного куска», которое уничтожает пламя.
Если объединить лирических героев всех мною перечисленных стихотворений, то у нас возникнет образ одинокого, стоящего на грани между смертью и жизнью человека.
Как мы знаем, трагический герой – это герой, находящийся в поиске ответов на вопросы, которые отражают неразрешенные конфликты, и мне кажется, обобщенный лирический герой Мандельштама в чем-то перешел грань трагического героя, перешагнул ее, потому что он нашел для себя ответы, стал кем-то, кто познал тайну мира.
В заключение, думаю, стоит сказать, почему меня заинтересовала поэзия Осипа Мандельштама. Во-первых, она привлекла меня трагизмом. Причем трагизм лирики оправдан жизнью Осипа Эмильевича — ссылка, нищета, разрыв отношений с многими близкими людьми, аресты. И даже смерть – это страдание, которое было предугадано в переводе стихотворения «Когда я свалюсь умирать под забором в какой-нибудь яме…» грузинского поэта Н. Мицишвили…
Во-вторых, даже несмотря на то, что Мандельштам был акмеистом, каждое стихотворение написано сложно и непонятно. Приходится несколько раз перечитывать стихотворение, чтобы понять авторскую мысль. Думаю, это обусловлено его глубокой, философской жизнью таинственной души.
В-третьих, Мандельштам «складывает» сложные мысли в сложные стихотворные размеры. Осипу Эмильевичу свойственны логаэды — стихи, в которых сочетаются двухсложные и трехсложные стопы. А вот стихотворения максимально краткие не перенагружены, поэтому понять авторскую мысль чуть проще. В пример могу привести стихотворение «Я давно полюбил нищету…» Всего четыре строчки, в которых заключена «огромная» мысль…
Обновлено: 11.03.2023
Творчество О.Мандельштама 1910-начала 1920-х годов. Основные мотивы и образы.
Осип Эмильевич Мандельштам родился 3 (15) января 1891 года в Варшаве в еврейской семье. Отец будущего поэта был мастером печаточного дела, купцом. В 1897 году будущий Осип Эмильевич вместе с семьей переехал в Петербург.В 1900 году Мандельштам поступил в Тенишевское училище. В 1907 году несколько месяцев посещал лекции в Санкт-Петербургском университете. В 1908 году Осип Эмильевич уезжает во Францию, поступает в Сорбонну и Гейдельбергский университет. В этот период Мандельштам, биография которого как писателя только начиналась, посещает лекции Ж. Бедье, А. Бергсона, увлекается творчеством Ш. Бодлера, П. Верлена, Ф. Вийона.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему
Творчество О.Мандельштама 1910-начала 1920-х годов. Основные мотивы и образы.
Творчество О.Мандельштама 1910-начала 1920-х годов. Основные мотивы и образы.
Творчество О.Мандельштама 1910-начала 1920-х годов. Основные мотивы и образы.
Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту
Узнать стоимость
ОСОБЕННОСТИ ЛИРИКИ О. МАНДЕЛЬШТАМА
Главные приметы поэзии Мандельштама — туманность, размытость содержания. Это роднит его лирику с импрессионизмом. Поэтому не случайно то, что Мандельштам нашел свое временное пристанище в акмеизме.
Можно сказать, что именно Мандельштаму в большей степени, чем Гумилеву, принадлежит теория акмеизма. При всей зыбкости, туманности образы в поэзии Мандельштама настолько прочно сцеплены между собой, что их невозможно разъединить, а частая повторяемость необходима поэту для создания целостного впечатления.
Субъективное восприятие явлений жизни приводит его к своеобразному поэтическому солипсизму — крайней форме субъективного идеализма, признающей несомненной реальностью только сознание субъекта.
Не только окружающая действительность сомнительна, — столь же сомнительно и существование самого поэта.
Я блуждал в игрушечной чаще
И открыл лазоревый грот.
Неужели я настоящий
И действительно смерть придет?
Мандельштаму принадлежит самое точное поэтическое определение рубежа веков — времени разрыва между старой и новой Россией:
Век мой, зверь мой, кто сумеет
Заглянуть в твои зрачки
И своею кровью склеит
Двух столетий позвонки?
Образ времени в творчестве Мандельштама (сочинение)
Какого бы поэта мы ни взяли, в его стихах отражается время, в которое он жил, эпоха, питавшая его творчество. Осипу Мандельштаму было свойственно удивительное ощущение времени. В его произведениях оно предстаёт исполином, живущим по законам живой природы.
Я на лестнице чёрной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролёт жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
В других стихах Мандельштама мы улавливаем сам дух того жестокого времени, когда случайно сказанное слово могло стать неопровержимой уликой, обернуться непоправимой бедой:
Не говори никому,
Всё, что ты видел, забудь —
Птицу, старуху, тюрьму
Или ещё что-нибудь…
Мандельштам начал писать стихи в 14 лет, хотя родители не одобряли этого занятия. Он получил блестящее образование, знал иностранные языки, увлекался музыкой и философией. Будущий поэт считал искусство самым главным в жизни, у него сформировались свои понятия о прекрасном и возвышенном.
Для ранней лирики Мандельштама характерны раздумья над смыслом жизни и пессимизм:
Внимание!
Если вам нужна помощь с академической работой, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 экспертов готовы помочь вам прямо сейчас.
Расчет стоимости Гарантии Отзывы
Неутомимый маятник качается
И хочет быть моей судьбой.
Начал Мандельштам с увлечения символизмом. В стихах этого периода он утверждал, что музыка – это первооснова всего живого. Его стихи были музыкальными, он часто создавал музыкальные образы, обращался к творчеству композиторов Баха, Глюка, Моцарта, Бетховена и других.
В его творчестве часто встречаются образы архитектуры. Говорят, что архитектура – это застывшая музыка. Мандельштам доказывает это своими стихами, которые завораживают красотой линий и глубиной мысли. Поражают его стихи о Соборе Парижской Богоматери, об Адмиралтействе, о Софийском соборе в Константинополе, об Айя-Софии, об Успенском храме Кремля в Москве и Казанском соборе в Петербурге и многих других шедеврах архитектуры. Поэт в них размышляет о времени, о победе изящного над грубым, света над тьмой. В его стихах ассоциативность образов и импрессионизм письма. Ценность этих стихотворений в их философском и историко-культурном содержании. Мандельштама можно назвать певцом цивилизации:
Закажите работу от 200 рублей
Если вам нужна помощь с академической работой, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 экспертов готовы помочь вам прямо сейчас.
Расчет стоимости Гарантии Отзывы
Природа – тот же Рим и отразилась в нем.
Мы видим образы его гражданской мощи
В прозрачном воздухе, как в цирке голубом,
На форуме полей и в колоннаде рощи.
Поэт пытался осмыслить историю цивилизаций и народов как единый, бесконечный процесс.
Так же талантливо Мандельштам описывал мир природы в стихотворениях
Звук осторожный и глухой
Плода, сорвавшегося с древа,
Среди немолчного напева
Глубокой тишины лесной…
В стихах поэта замедленный ритм, строгость в отборе слов, что придает каждому произведению торжественность звучания. В этом проявляется уважение и почтение ко всему, что создано людьми и природой.
Нужна работа? Есть решение!
Более 70 000 экспертов: преподавателей и доцентов вузов готовы помочь вам в написании работы прямо сейчас.
Расчет стоимости Гарантии Отзывы
Я знаю, с каждым днем слабеет жизни выдох,
Еще немного – оборвут
Простую песенку о глиняных обидах
И губы оловом зальют.
Нельзя дышать, и твердь кишит червями,
И ни одна звезда не говорит…
Мандельштам в своей неповторимо своеобразной лирике выражал надежду на возможность познания необъяснимого в мире. Его поэзии присущи глубокое философское содержание, тема преодоления смерти. Его стихи делают богаче личность человека.
Работа учащейся 11-А класса общеобразовательной школы I-III ступени №21 Абибулаевой Бияны руководитель: Егорова О. И.
1.Начало жизненного и творческого пути.
2.Тема свободы в творчестве.
3.Влияние Октября на поэта и его творчество.
5. Поэт в Грузии.
(жизнь и творчество)
Я рожден в ночь со второго на третье
Января в девяносто одном
Ненадежном году – и столетья
Окружают меня огнем,-…
Мог бы жизнь просвистеть скворцом,
Заесть ореховым пирогом,
Да, видно, нельзя никак.
Собственную жизнь прожить иначе Мандельштам не мог. И виной тому – поэзия: это она определила его судьбу, содержание и смысл всего, что он делал, чем он жил. Среди поэтов Мандельштам был едва ли не единственным, кто так рано мог рассмотреть опасность, угрожавшую человеку, которого без остатка подчинило себе время.
Отделять свою судьбу от судьбы народа, страны, наконец, от судеб своих современников мандельштам не хотел. Он твердил об этом настойчиво, громко:
Попробуйте меня от века оторвать!
Ручаюсь вам, себе свернете шею!
Да, я лежу в земле, губами шевеля,
Но то, что я скажу, заучит каждый школьник:
На Красной площади круглей всего земля,
И скат ее твердеет добровольный.
На Красной площади земля всего круглей,
И скат ее – нечаянно раздольный,
Откидываясь вниз до рисовых полей,
Покуда на земле последний жив невольник.
И с высоты этой правды он имел, разумеется, право бросить в лицо своим врагам мужественные и суровые, скорбные и гневные, но исполненные веры и достоинства слова:
Лишив меня морей, разбега и разлета,
И дав стопе упор насильственной земли,
Чего добились вы? Блестящего расчета:
Губ шевелящихся отнять вы не могли.
И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме,
И Гете, свищущий на вьющейся тропе,
И Гамлет, мыслящий пугливыми шагами,
Считали пульс толпы и верили толпе…
И тут мандельштам подходит к краеугольной мысли своего художнического символа веры, выразив ее в великолепном поэтическом парадоксе:
Быть может, прежде губ уже родился шепот?
И в бездревесности кружилися листы?
И те, кому мы посвящаем опыт,
До опыта приобрели черты?
…Народу нужен свет и воздух голубой,
И нужен хлеб и снег Эльбруса.
…Народу нужен стих таинственно родной…
Голубое небо и чистый воздух не даются запросто и задаром. Чтоб небо было небом – нужен очистительный гром, нужно творчество. Нужны История и Искусство. И Гамлет и Моцарт:
Я скажу это начерто, шепотом,
Потому что еще не пора, —
Достигается потом и опытом
Безотчестого неба игра.
Сохрани мою речь навсегда
за привкус несчастья и дыма,
За смолу кругового терпенья,
За совиный деготь труда…
Он только тем и луч,
Он только тем и свет,
Что шепотом могуч
И лепетом согрет.
В кипящие ночные воды
Опущен грузный лес тенет.
Восходишь ты в глухие годы, —
О, солнце, судия, народ.
Прославим роковое бремя,
Которое в слезах народный вождь берет,
Прославим власти сумрачное бремя,
Ее невыносимый гнет…
Земля плывет. Мужайтесь, мужи.
Как плугом, океан деля
Мы будем помнить и в летейской стуже,
Что десяти небес нам стоила земля.
Век мой, зверь мой, кто сумеет
Заглянуть в твои зрачки,
И своею кровью склеит
Двух столетий позвонки?…
Чтобы вырвать век из плена,
Чтобы новый мир начать,
Узловатых дней колена
Нужно флейтою связать.
Тает в бочке, словно соль, звезда,
И вода студеная чернее,
Чище смерть, соленая беда,
И земля правдивей и скромнее.
Чтобы розовой крови связь,
Этих сухоньких трав звон,
Через век, сеновал, сон.
Но в беспощадной искренности своей поэт не скрывает, что порою его посещают мысли о возможности решения дилеммы:
Не своей чешуей шуршим,
Против шерсти мира поем,
Миру строим, словно спешим
Обрасти косматым руном.
…Чтобы розовой крови связь
И травы сухорукий звон
Распростилась: одна скрепясь,
А другая – в заумный сон.
Какая боль искать потерянное слово,
Больные веки поднимать
И с известью крови для племени чужого
Ночные травы собирать.
…Мне хочется бежать от моего порога.
Куда? На улице темно,
И, словно сыплют соль мощеною дорогой,
Белеет совесть предо мной.
Чистая совесть не позволила поэзии распроститься с порогом нового дня:
Ужели я предам похорному злословью
Присягу, данную четвертому сословью
И клятвы крупные до слез?
Река москва в четырехтрубном дыме –
Купальщики – заводы и сады
Замоскворецкие. Не так ли,
Откинув палисандровую крышку
Огромного концертного рояля,
Мы проникаем в звучное нутро?
Сравнительно большое количество стихов мандельштама приходится на 1931-1934 годы. Они, как правило, радостны или проникнуты все той же «светлой печалью2.
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища,
И сияют его голенища.
Вскоре мандельштам был репрессирован.
…Особенно угнетали долгие зимы, хотя в них были просветы – посещения анны андреевны ахматовой, оставившей нам образ одной из таких воронежских зим:
И город весь стоит оледенелый.
Как под стеклом деревья, стены, снег.
По хрусталям я прохожу несмело,
Узорных санок так неверен бег…
…И тополя, как сдвинутые чаши,
Над нами сразу зазвенят сильней,
Как будто пьют за ликованье наше
На брачном пире тысячи гостей.
А в комнате опального поэта
Дежурят страх и муза в свой черед.
Которая не ведает рассвета.
…Гуди, помощник и моих трудов,
Садко заводов и садов.
Гуди протяжно в глубь веков,
Гудок советских городов.
Я должен жить, дыша и большевея,
Работать речь, не слушаясь, сам-друг,
Я слышу в арктике машин советских стук,
Я помню все – немецких братьев шеи
И что лиловым гребнем Лореллеи
Садовник и палач наполнил свой досуг.
Проклятый шов, нелепая затея.
Нас разлучили. А теперь пойми –
Я должен жить, дыша и большевея,
И перед смертью хорошея,
Еще побыть и поиграть с людьми.
Опять войны разноголосица
На древнем плоскогорье мира,
И лопастью пропеллер лоснится,
Как кость точеная тапира.
Как шапка холода альпийского
Из года в год, в жару и лето
На лбу высоком человечества
Войны холодные ладони…
…Для того ль должен череп развиться
Во весь лоб — от виска до виска –
Чтоб в его дорогие глазницы
Не могли не вливаться войска?
Где больше неба мне – там я бродить готов –
И ясная тоска меня не отпускает
От молодых еще воронежских холмов
К всечеловеческим – яснеющим в Тоскане.
О, бабочка, о, мусульманка,
В разрезанном саване вся –
Жизняночка и умиранка,
Такая большая – сия…
Крым, Армения, Грузия были едва ли не счатливейшими вехами его путешествий.
И вставала в стихах таврида, где ему мерещились границы эллинского духа:
…В каменистой тавриде наука Эллады – и вот
Золотых десятин благородные ржавые грядки…
И возникал Ереван, вдохновляющий поэта на одно из лучших его циклов, очень родственный ему своей суровой красочностью, своей сарьяновской статью, гордым и мужественным небогатством, то есть богатством еще большим:
…Ах, Эривань, Эривань! Не город – орешек каленый,
Улиц твоих большеротых кривые люблю Вавилоны.
Всегда нарядней всех, всех розовей и выше,
Зачем всплываешь ты со дна погибших лет?
И память хищная передо мной колышет
Прозрачный профиль твой за стеклами карет.
Как спорили тогда – ты ангел или птица!
Соломинкой назвал тебя поэт.
Равно на всех сквозь черные ресницы
Дарьяльских глаз струился нежный свет.
Лиризм этих воспоминаний и их благородная элегическая тональность рождены временем – ушли годы, люди, жизнь… А тогда, той осенью, тбилиси, естественно, открылся гостям главным образом своею экзотической стороной и восточным колоритом. Это зафиксировано в воспоминаниях Эренбурга, сказавшись в свое время и в знаменитых стихах Мандельштама, написанных по возвращению в Россию в том же 1920 году:
Мне Тифлис горбатый снился,
Сазандарей стон звенит,
На мосту народ толпится,
Вся ковровая столица,
А внизу Кура шумит…
Я буду метаться по табору улицы темной
За веткой черемухи в черной рессорной карете,
За капором снега, за вечным за мельничным шумом…
«В июне сорокового года брата осипа Мандельштама, Шуру, вызвали в ЗАГС Бауманского района г Москвы и вручили ему для меня свидетельство о смерти Мандельштама. Возраст – 47 лет, дата смерти – 27 декабря 1938 года. Причина смерти – паралич сердца.
По сведениям Хазина(сидевшего в том же лагере, что Мандельштам) Мандельштам умер во время сыпного тифа.
По рассказам другого лагерника, Казарновского, Мандельштам умер так: 2Однажды, несмотря на крики и понукания, Мандельштам не сошел с нар. В те дни мороз крепчал…Всех погнали чистить снег, а Осип остался один. Через несколько дней его сняли с нар и увезли в больницу.
Некто Р., тоже поэт, приводит третью версию гибели поэта.
И, наконец, по свидетельству физика Д., мандельштам скорее всего умер в изоляторе в период между декабрем 1938 г. и апрелем 1939 г.
Лишь в середине 1960-х годов начался медленный процесс возвращения стихов Мандельштама читателю. Вся его поэзия содержит удивительные прозрения, драматические и трагические ноты звучат в его стихах, говорящих не только о трагедии личности, но и о трагедии судьбы народа, целого поколения:
Помоги, Господь, эту ночь прожить,
Я за жизнь боюсь, за твою рабу…
В петербурге жить – словно спать в гробу.
Молитва, обращенная к Господу, жизнь ему сохранить не смогла, а душу он уберег.
Список использованной литературы:
О. Мандельштам. Стихотворения(«Библиотека поэта, Большая серия).
Семенко И. М. Поэтика позднего О. Мандельштама (от черновых редакций к окончательному тексту). Москва, 1986
И все же “подкова” не принесла ему счастье. Судьба поэта была трагична. Первый раз его арестовали в тридцать четвертом году.
Основной причиной была эпиграмма на Сталина. Второй арест – за контрреволюционную пропаганду. В пересылке под Владивостоком, не добравшись до Колымы, Мандельштам умер. Место захоронения поэта обнаружено только в конце двадцатого века, а его могила, как и могила М. Цветаевой, никогда уже не будет найдена.
Мандельштам, по словам М. Дудина, “изгой и пасынок судьбы”.
Он был высокой правде рад
И прожил жизнь свою поэтом.
Был только в этом, только в этом.
Одна из основных тем творчества О. Мандельштама – трагедия личности, народа. Вопрос о месте и назначении человека, о трагедии личности в мире хаоса поднимался Мандельштамом еще в период первой мировой войны и революции. Мандельштам не задавался вопросом принятия или непринятия революции. Этот вопрос был для него столь же нелеп, как, скажем, вопрос о принятии стихии, грозы, бури.
Другое дело – вопрос о месте человека в этой разгулявшейся “природноисторической” стихие, в этом мире хаоса, в мире, где нет гармонии. Поэт говорит об одиночестве и ненужности человека перед лицом “природноисторической бури”. Вероятно, так Мандельштам называл революцию и все последующие события.
С точки зрения Мандельштама, человек находится под властью времени и истории, любви и смерти. Жизнь человека быстротечна. Поэтому во многих стихотворениях Мандельштама звучит мотив скорби, одиночества, необратимости времени и в то же время утверждается ценность жизни: ведь как бы трудно не было, человек все равно стремится жить и любить.
Мандельштам – поэт-философ. Для его творчества характерно образно-ассоциативное мышление. Тютчевская философия становится для Мандельштама основой творчества. Его волновали проблемы взаимосвязи человека, цивилизации, Вселенной.
Человек, как крошечная песчинка, как кристаллик соли, ничтожно мал по сравнению со Вселенной. Но в то же время он велик. Разум его способен вместить всю Вселенную.
Города разрушаются, цивилизации исчезают, нет ничего вечного. И только человеческий разум не оскудевает. Однако бесчеловечная насильственная власть извращает характер человеческого существования: “Мы живем, под собою не чуя страны”.
Эти строки звучат как приговор всей узаконенной системе страха и насилия. В стихотворении показана картина разрушения даже самых нерушимых связей: со страной, с близкими людьми. Центральный образ стихотворения – воплощение какого-то безликого, дьявольского существа.
Этот “получеловек” лишен лица и речи. Бесчеловечность для него является нормой поведения. Все построено на страхе, насилии, что приводит к трагичности личности, а следовательно, и всего народа.
Помоги, Господь, эту ночь прожить:
Я за жизнь боюсь, за Твою рабу,
В Петербурге жить, словно спать в гробу.
Мандельштам как бы предчувствовал свою судьбу. Но как поэт-философ он незадолго до смерти размышлял о том, что смерть сама по себе не страшна и не трагична. Смерть – это последний шаг человека к полному растворению в безграничности бытия.
Знаменитый и многими любимый Осип Эмильевич Мандельштам принадлежал к плеяде блистательных поэтов Серебряного века. Его оригинальная высокая лирика стала весомым вкладом в русскую поэзию XX века, а трагическая судьба до сих пор не оставляет равнодушными почитателей его творчества.
Ранние стихи поэта
Мандельштам начал писать стихи в 14 лет, хотя родители не одобряли этого занятия. Он получил блестящее образование, знал иностранные языки, увлекался музыкой и философией. Будущий поэт считал искусство самым главным в жизни, у него сформировались свои понятия о прекрасном и возвышенном.
Для ранней лирики Мандельштама характерны раздумья над смыслом жизни и пессимизм:
Неутомимый маятник качается
И хочет быть моей судьбой.
Вслед за Тютчевым поэт вводил в стихи образы сна, хаоса, одинокого голоса среди пустоты пространств, космоса и бушующего моря.
Начал Мандельштам с увлечения символизмом. В стихах этого периода он утверждал, что музыка – это первооснова всего живого. Его стихи были музыкальными, он часто создавал музыкальные образы, обращался к творчеству композиторов Баха, Глюка, Моцарта, Бетховена и других.
Образы его стихов были еще нечеткими, автор словно хотел уйти в мир поэзии. Он писал:
«Неужели я настоящий,
Зрелая лирика Мандельштама
С течением времени у Мандельштама изменились тематика, образный строй, стиль и колорит стихов. Образы стали предметными, зримыми и вещественными. Поэт размышляет о философской сути камня, глины, дерева, яблока, хлеба. Он наделяет весом, тяжестью предметы, ищет в камне философско-мистический смысл.
В его творчестве часто встречаются образы архитектуры. Говорят, что архитектура – это застывшая музыка. Мандельштам доказывает это своими стихами, которые завораживают красотой линий и глубиной мысли. Поражают его стихи о Соборе Парижской Богоматери, об Адмиралтействе, о Софийском соборе в Константинополе, об Айя-Софии, об Успенском храме Кремля в Москве и Казанском соборе в Петербурге и многих других шедеврах архитектуры.
Поэт в них размышляет о времени, о победе изящного над грубым, света над тьмой. В его стихах ассоциативность образов и импрессионизм письма. Ценность этих стихотворений в их философском и историко-культурном содержании. Мандельштама можно назвать певцом цивилизации:
Природа – тот же Рим и отразилась в нем.
Мы видим образы его гражданской мощи
В прозрачном воздухе, как в цирке голубом,
На форуме полей и в колоннаде рощи.
Поэт пытался осмыслить историю цивилизаций и народов как единый, бесконечный процесс.
Звук осторожный и глухой
Плода, сорвавшегося с древа,
Среди немолчного напева
Глубокой тишины лесной…
В стихах поэта замедленный ритм, строгость в отборе слов, что придает каждому произведению торжественность звучания. В этом проявляется уважение и почтение ко всему, что создано людьми и природой.
Я знаю, с каждым днем слабеет жизни выдох,
Еще немного – оборвут
Простую песенку о глиняных обидах
И губы оловом зальют.
Нельзя дышать, и твердь кишит червями,
И ни одна звезда не говорит…
Полный текст стихотворения:
Вечер нежный. Сумрак важный.
Гул за гулом. Вал за валом.
И в лицо нам ветер влажный
Бьет соленым покрывалом.
Все погасло. Все смешалось.
Волны берегом хмелели.
В нас вошла слепая радость —
И сердца отяжелели.
Оглушил нас хаос темный,
Одурманил воздух пьяный,
Убаюкал хор огромный:
Флейты, лютни и тимпаны…
История создания
Литературное направление и жанр
Жанр стихотворения – пейзажная лирика, нехарактерная в целом для поэзии Мандельштама.
Тема, основная мысль и композиция
Вторая строфа говорит о воздействии природы на человека. Хаос, буря и темнота вызывают в человеке слепую радость. В этой строфе достигнуто некое равновесие между природой и человеком.
Третья строфа сосредоточена на чувствах и ощущениях человека. Люди растворяются в природе, побеждены её напором и могуществом.
Тема стихотворения – воздействие на человека природы, вечернего бушующего моря.
Основная мысль: человек – это всего лишь часть природы; он растворяется в ней, подаётся под её напором. Но состояние единения с природой и её хаосом – приятное ощущение.
Тропы и образы
Огромное значение в стихотворении имеют эпитеты и метафорические эпитеты. Мандельштам использует инверсию, чтобы подчеркнуть их важность: вечер нежный, сумрак важный, ветер влажный, хаос тёмный, воздух пьяный, хор огромный.
Наиболее странным представляется эпитет сумрак важный. Возможно, речь идёт о неспешности и важности человеческих движений в сумерках, что связано с ограниченной видимостью. Не исключено, что Мандельштам просто исходил из почти точной рифмы важный – влажный.
Эпитет солёное покрывало входит в метафору, связанную с ветром, который несёт в лицо морские солёные брызги.
Люди, созерцающие стихию, как будто находятся в состоянии опьянения. Они испытывают беспричинную радость, от чего сердца тяжелеют. Этот метафорический образ понятен только в контексте. Отяжелевшее, неповоротливое сердце пьяного не помнит забот и обид, всё погружено в покой и радость.
Наступление хаоса происходит постепенно. Конкретные предметы Мандельштам заменяет местоимением всё, хотя погасло только солнце, а смешались воздух и вода в ветре, море и берег в прибое. В третьей строфе появляется название этому смешению – хаос тёмный. Мандельштам всегда чувствовал себя беззащитным перед стихией хаоса, неупорядоченности. Всю жизнь он пытался преобразовать хаос в свой личный космос.
Опасность хаоса в том, что он не страшен, но поглощает, убаюкивает. Так глаголы последней строфы передают состояние человека, созерцающего стихию: оглушил, одурманил, убаюкал.
Упорядочивание хаоса происходит через музыку, природа представляется огромным оркестром, состоящим из духовых, струнных и ударных инструментов. Мандельштам использует названия старинных инструментов, чтобы подчеркнуть, что воздействие стихии на человека существовало всегда, как только человек осознал себя личностью.
Размер и рифмовка
Стихотворение написано четырёхстопным ямбом почти без пиррихиев. Мандельштам стремится передать чёткие удары прибоя.
Рифмовка в стихотворении перекрёстная. Рифма женская, преимущественно точная. Тем более странной кажется единственная неточная ассонансная рифма смешалось – радость.
Мандельштам в своей неповторимо своеобразной лирике выражал надежду на возможность познания необъяснимого в мире. Его поэзии присущи глубокое философское содержание, тема преодоления смерти. Его стихи делают богаче личность человека.
Читайте также:
- Жаппай қырып жою қарулары реферат
- История развития квантовой физики реферат
- Прогрессивные очковые линзы реферат
- История развития туризма в китае реферат
- Правовые основы выявления коррупциогенных факторов в нормативно правовых актах и их проектах реферат
У Осипа Мандельштама есть стихотворение «Нашедший подкову». Подкова всегда приносит счастье. У Мандельштама такой «подковой» был его поэтический талант. И все же «подкова» не принесла ему счастье. Судьба поэта была трагична. Первый раз его арестовали в тридцать четвертом году. Основной причиной была эпиграмма на Сталина. Второй арест — за контрреволюционную пропаганду. В пересылке под Владивостоком, не добравшись до Колымы, Мандельштам умер. Место захоронения поэта обнаружено только в конце двадцатого века, а его могила, как и могила М. Цветаевой, никогда уже не будет найдена. Мандельштам, по словам М. Дудина, «изгой и пасынок судьбы».
Он был высокой правде рад
И прожил жизнь свою поэтом.
И перед жизнью виноват
Был только в этом, только в этом.
Одна из основных тем творчества О. Мандельштама — трагедия личности, народа. Вопрос о месте и назначении человека, о трагедии личности в мире хаоса поднимался Мандельштамом еще в период первой мировой войны и революции. Мандельштам не задавался вопросом принятия или непринятия революции. Этот вопрос был для него столь же нелеп, как, скажем, вопрос о принятии стихии, грозы, бури. Другое дело — вопрос о месте человека в этой разгулявшейся «природно-исторической» стихии, в этом мире хаоса, в мире, где нет гармонии. Поэт говорит об одиночестве и ненужности человека перед лицом «природно-исторической бури». Вероятно, так Мандельштам называл революцию и все последующие события. С точки зрения Мандельштама, человек находится под властью времени и истории, любви и смерти. Жизнь человека быстротечна. Поэтому во многих стихотворениях Мандельштама звучит мотив скорби, одиночества, необратимости времени и в то же время утверждается ценность жизни: ведь как бы трудно не было, человек все равно стремится жить и любить.
Мандельштам — поэт-философ. Для его творчества характерно образно-ассоциативное мышление. Тютчевская философия становится для Мандельштама основой творчества. Его волновали проблемы взаимосвязи человека, цивилизации, Вселенной. Человек, как крошечная песчинка, как кристаллик соли, ничтожно мал по сравнению со Вселенной. Но в то же время он велик. Разум его способен вместить всю Вселенную. Города разрушаются, цивилизации исчезают, нет ничего вечного. И только человеческий разум не оскудевает. Однако бесчеловечная насильственная власть извращает характер
человеческого существования: «Мы живем, под собою не чуя страны». Эти строки звучат как приговор всей узаконенной системе страха и насилия. В стихотворении показана картина разрушения даже самых нерушимых связей: со страной, с близкими людьми. Центральный образ стихотворения — воплощение какого-то безликого, дьявольского существа. Этот «получеловек» лишен лица и речи. Бесчеловечность для него является нормой поведения. Все построено на страхе, насилии, что приводит к трагичности личности, а следовательно, и всего народа.
Помоги, Господь, эту ночь прожить:
Я за жизнь боюсь, за Твою рабу,
В Петербурге жить, словно спать в гробу.
Мандельштам как бы предчувствовал свою судьбу. Но как поэт-философ он незадолго до смерти размышлял о том, что смерть сама по себе не страшна и не трагична. Смерть — это последний шаг человека к полному растворению в безграничности бытия.
Лишив меня морей, разбега и разлета
И дав стопе упор насильственной земли,
Чего добились вы?
Блестящего расчета:
Губ шевелящихся отнять вы не могли.
Тема трагедии личности и народа в поэзии О. Мандельштама
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны.
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
О. Мандельштам
План
I. Трагичность судьбы О. Мандельштама.
II. “Я говорю за всех с такою силой”.
1. Мандельштам о месте человека во Вселенной.
2. Философская проблематика стихотворений поэта.
III. “Лишив меня морей, разбега и разлета…”.
У Осипа Мандельштама есть стихотворение “Нашедший подкову”. Подкова всегда приносит счастье. У Мандельштама такой “подковой”
был его поэтический талант.
И все же “подкова” не принесла ему счастье. Судьба поэта была трагична. Первый раз его арестовали в тридцать четвертом году.
Основной причиной была эпиграмма на Сталина. Второй арест – за контрреволюционную пропаганду. В пересылке под Владивостоком, не добравшись до Колымы, Мандельштам умер. Место захоронения поэта обнаружено только в конце двадцатого века, а его могила, как и могила М. Цветаевой, никогда уже не будет найдена.
Мандельштам, по словам М. Дудина, “изгой и пасынок судьбы”.
Он был высокой правде рад
style=’margin:5px 0;’>
И прожил жизнь свою поэтом.
И перед жизнью виноват
Был только в этом, только в этом.
Одна из основных тем творчества О. Мандельштама – трагедия личности, народа. Вопрос о месте и назначении человека, о трагедии личности в мире хаоса поднимался Мандельштамом еще в период первой мировой войны и революции. Мандельштам не задавался вопросом принятия или непринятия революции. Этот вопрос был для него столь же нелеп, как, скажем, вопрос о принятии стихии, грозы, бури.
Другое дело – вопрос о месте человека в этой разгулявшейся “природноисторической” стихие, в этом мире хаоса, в мире, где нет гармонии. Поэт говорит об одиночестве и ненужности человека перед лицом “природноисторической бури”. Вероятно, так Мандельштам называл революцию и все последующие события.
С точки зрения Мандельштама, человек находится под властью времени и истории, любви и смерти. Жизнь человека быстротечна. Поэтому во многих стихотворениях Мандельштама звучит мотив скорби, одиночества, необратимости времени и в то же время утверждается ценность жизни: ведь как бы трудно не было, человек все равно стремится жить и любить.
Мандельштам – поэт-философ. Для его творчества характерно образно-ассоциативное мышление. Тютчевская философия становится для Мандельштама основой творчества. Его волновали проблемы взаимосвязи человека, цивилизации, Вселенной.
Человек, как крошечная песчинка, как кристаллик соли, ничтожно мал по сравнению со Вселенной. Но в то же время он велик. Разум его способен вместить всю Вселенную.
Города разрушаются, цивилизации исчезают, нет ничего вечного. И только человеческий разум не оскудевает. Однако бесчеловечная насильственная власть извращает характер человеческого существования: “Мы живем, под собою не чуя страны”.
Эти строки звучат как приговор всей узаконенной системе страха и насилия. В стихотворении показана картина разрушения даже самых нерушимых связей: со страной, с близкими людьми. Центральный образ стихотворения – воплощение какого-то безликого, дьявольского существа.
Этот “получеловек” лишен лица и речи. Бесчеловечность для него является нормой поведения. Все построено на страхе, насилии, что приводит к трагичности личности, а следовательно, и всего народа.
Помоги, Господь, эту ночь прожить:
Я за жизнь боюсь, за Твою рабу,
В Петербурге жить, словно спать в гробу.
Мандельштам как бы предчувствовал свою судьбу. Но как поэт-философ он незадолго до смерти размышлял о том, что смерть сама по себе не страшна и не трагична. Смерть – это последний шаг человека к полному растворению в безграничности бытия.
Лишив меня морей, разбега и разлета
И дав стопе упор насильственной земли,
Чего добились вы? Блестящего расчета:
Губ шевелящихся отнять вы не могли.
Loading…
Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!
/ Сочинения / Мандельштам О.Э. / Стихотворения / Мотивы и образы лирики одного из поэтов серебряного века (О.Э. Мандельштам)
Мотивы и образы лирики одного из поэтов серебряного века (О.Э. Мандельштам)
Усложненность ранней поэзии Мандельштама вызвала странные сочетания ломающейся психологии молодого человека и точной, честной, глубокой оценки этой «ломкости». Поэт сумел избежать столь характерных для юности крайностей – либо самоочернения и самоиздевательств, либо самовозвеличивания и идеализации. У Мандельштама в первых же его стихотворениях лирический герой поразительно объективно рассуждает о своей готовности к этим крайностям, и тем перерастает юношеский максимализм.
Войдя в поэзию в столь смутное время, Мандельштам примкнул к акмеистам, оказался в одном «строю» с Ахматовой и Гумилевым. В произведениях поэта ярко начинают звучать, в период увлечения философией П.Я. Чаадаева, католические мотивы, которые оттеняют два не менее важных мотива – «русский» и «еврейский».
Уже в стихотворениях 1915 года он смешивает Рим и Элладу, собственно католические и греко-православные мотивы в своей особой технике. Главным итогом этого периода стал сборник «Камень».
Для раннего творчества Мандельштама характерно стремление к классической ясности и гармоничности. Его стихи отмечаются простотой, легкостью, прозрачностью, что достигается использованием поэтических тропов, простых рифм («Звук осторожный и глухой…», «Только детские книги читать…», «На бледно-голубой эмали», «Как кони медленно ступают…»). Ранним стихотворениям Мандельштама свойственна любовь к точным и кратким характеристикам, законченность, которая подчеркивается афористичностью заключительных строк («Сегодня дурной день…», «Отчего душа так невезуча…», «Бессонница. Гомер. Тугие паруса…»).
В своем творчестве поэт опирается на богатые традиции мировой культуры, включает в свои произведения идеи и образы художников разных эпох и разных народов, реалии многовековой истории и истинного искусства. Все это было общей чертой поэзии серебряного века. Но Мандельштам в подходе к культурно-историческому наследию отличается от многих современников. Он не похож на художников «Мира искусства» (А. Бенуа, И. Сомова), которые пытались противопоставить «серой действительности» стилизованные, декоративные, изысканные картины прошлого. Мандельштам также чужд Гумилевскому экзотизму и излишнему романтизму.
В произведениях художника слова оживают создатели великих произведений мирового искусства и созданные ими герои: Гете, «свищущий на вьющейся тропе», и Гамлет, «мысливший пугливыми шагами», и «светотени мученик Рембрандт», и Федра, и ахейцы, и Державин. Эти образы в стихотворениях поэта не воскрешают прошлое, они — органическая часть современной ему жизни, существуют в его душе и поэтому становятся живыми, близкими для читателя.
Образы Мандельштама выражают преемственность духовной жизни человечества. Они могут вбирать в себя разные эпохи, разные цивилизации, концентрировать, прессовать их, они накладываются, выкатываются в современность.
Разрыв с культурой прошлого, ослабление связей с мировой культурой – тревожное, опасное явление советской жизни после революции. Мандельштам предчувствует, предугадывает трагические последствия попрания гуманистических традиций европейской культуры. Восстановить связь времен, возродить отброшенные общечеловеческие традиции призвано искусство. В стихотворении «Век» он писал:
Узловатых дней колена
Нужно флейтою связать.
И этот долг художника – он
… Своею кровью склеит
Двух столетий позвонки.
Поэзия Мандельштама, который писал свои стихи «на разрыв аорты», восстанавливала и продолжала нашу связь с духовной жизнью человечества. В этом стихотворении говорится о разбитом позвоночнике века, о разрыве в историческом течении времени, о сломе существовавшего порядка вещей. Слово «флейта» вызывает ассоциацию с Гамлетом. Пафос стихотворения утверждает мысль о том, что связь времен можно восстановить только правдой о пережитой и переживаемой эпохах.
Кроме того, особо важное значение в творчестве Мандельштама имеет петербургская тема («Петербургские строфы», «Адмиралтейство», «Дворцовая площадь», «Летние стансы»). Мастерский, узнаваемый, прихотливый, точный не сходством черт и пропорций, а внутренней энергией видения-прозрения, чувствования, проникания, Петербург этого поэта – страница, без которой уж немыслима поэзия, без которой сам город становится обездоленнее и бедней.
Поэтический образ Мандельштама многозначен, многослоен, нацелен на разные ассоциации, его поэзия самобытная, новаторская, открывшая новые возможности языка. Его открытия обогатили русскую поэзию, служат ей сегодня, отзовутся в ней в будущем.
0 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.
/ Сочинения / Мандельштам О.Э. / Стихотворения / Мотивы и образы лирики одного из поэтов серебряного века (О.Э. Мандельштам)
Смотрите также по
произведению «Стихотворения»:
- Полное содержание
Имя
Мандельштама (1891 – 1938)
становится известно в 1910 году, когда в
журнале “Аполлон” публикуются его
первые стихи. Вместе с Николаем Гумилевым
и Анной Ахматовой он стал основателем
нового направления — акмеизма.
В
творчестве Мандельштама можно условно
выделить три периода. Первый приходится
на 1908— 1916 годы. Уже в ранних стихах поэта
чувствуется интеллектуальная зрелость
и тонкое описание юношеской психологии.
Трудная адаптация к жизни, ощущение
одиночества.
О.
Мандельштам сравнивает жизнь с омутом,
злым и вязким. Из многих его ранних
стихотворений нам передается смутная
тоска, “невыразимая печаль”. Но все-таки
главное в них — поиск цельности, попытка
постичь окружающий мир, “из глубокой
печали восстать”.
Уже
в раннем творчестве О. Мандельштама
начинает обрисовываться главная тема
его поэзии — тема общечеловеческой, не
знающей границ культуры. В стихах
Мандельштама мы не найдем прямого
изображения важных общественных событий
того времени. Каждый этап развития
человечества оценивается поэтом как
новая степень развития культуры. Это
хорошо видно в его цикле “Петербургские
строфы”. Городской пейзаж Мандельштама
насыщен историческим содержанием. Поэт
создает также стихи о музыке и музыкантах,
о творчестве. Обращение к этим темам
позволяет поэту высказать идею единства
мировой культуры. Русскую культуру О.
Мандельштам видит универсальной.
На
1917—1928 годы приходится второй этап
творчества О. Мандельштама. Исторические
потрясения этого времени не могли не
найти отклика в душе поэта. Стихотворение
“Век” передает нам ощущение Мандельштамом
трагизма истории: «Век мой, зверь
мой…Кровь-строителъница хлещет…»
В
стихах Мандельштама появляются образы
голодающего Петербурга, ночи, “темноты”,
человека, который “изучил науку
расставаний”.
Революцию
он принял безоговорочно, связывая с ней
представления о начале новой эры — эры
утверждения социальной справедливости,
подлинного обновления жизни.
В
стихотворении «На розвальнях…»
тема смерти вытеснила тему любви. В
стихах о любимом голосе в телефоне
(«Твоё чудесное произношение…»)
являются неожиданные строки: «пусть
говорят: любовь крылата, — смерть
окрылённее стократ». Тема смерти
пришла к Мандельштаму тоже из собственного
душевного опыта: в 1916 году умерла его
мать.
Но
гораздо чаще и тревожнее пишет Мандельштам
не о смерти человека, а о смерти
государства. Эта поэтика была откликом
на катастрофические события войны и
революции.
Циклом
стихов об Армении, написанным осенью
1930 года, открывается третий этап
творческого пути О. Мандельштама. Эти
стихотворения проникнуты чувством
любви и братства разных народов, поэт
говорит о том, что общечеловеческое
выше национального.
Трагизм
судьбы народа и страны вновь становится
центральным в его творчестве. В стихах
этого периода мы видим и смятение поэта,
и его боль, и отчаяние от видений “грядущих
казней”. Иногда Мандельштаму становится
“страшно, как во сне”-. Такие стихи, как
“Старый Крым”, “Квартира тиха как
бумага”, “За гремучую доблесть” и
резкое стихотворение против “кремлевского
горца” (Сталина) фактически стали
приговором поэту. О. Мандельштам не мог
молчать тогда, когда большинство молчало.
В результате мы имеем потрясающе глубокий
социально-психологический портрет.
Реакцией
власти на эти стихотворения стал арест
О. Мандельштама и его последующая ссылка.
Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
метки: Мандельштам, Трагический, Стихотворение, Жизнь, Слово, Поэзия, Образ, Смерть
ХРОНИКА ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА
О. МАНДЕЛЬШТАМА
- Я рожден в ночь с второго на третье
Января в девяносто одном
Ненадежном году, и столетья
Окружают меня огнем.
(“Стихи о неизвестном солдате”, 1937)
1891 Родился в Варшаве 2 (15) января. Отец — Эмиль Вениаминович
Мандельштам — “мастер перчаточного дела и сортировщик кож”, в юности
обучался в берлинской талмудической школе, затем стал купцом 1-й
гильдии, что дало ему, еврею, право жить в Петербурге. Мать — Флора
Осиповна Вербловская из интеллигентной семьи, музыкантша, в родстве с
Венгеровым, известным историком литературы и библиографом.
1897 Семья Мандельштамов переезжает в Петербург.
1900—1907 Учеба в Тенишевском коммерческом училище. Первые юношеские
стихотворения Мандельштама были опубликованы в 1907 г. в “Пробужденной
мысли”, журнале Тенишевского коммерческого училища. Расширению и
углублению его литературных интересов содействовал директор Тенишевского
училища В.В. Гиппиус, поэт-символист, печатавшийся под псевдонимом
“Владимир Бестужев”.
1907—1908 Стремясь получить систематические знания в области философии и
филологии, он поехал в Париж, посещает лекции на словесном факультете
Сорбонны. Увлекается французскими “проклятыми поэтами” и В. Я. Брюсовым.
1908—1910 Учится в Гейдельбергском университете, где изучал
старо-французский язык, живет в Берлине и Швейцарии, посещает Италию.
1910 В журнале “Аполлон” появляется первая подборка из пяти стихов.
1911 Личное знакомство с А. А. Блоком. В декабре вступает в “Цех поэтов”
Н. С. Гумилева. Особенно близкие отношения завязываются с А.А.
Ахматовой, для которой Мандельштам “конечно, наш первый поэт”.
1912 Становится одним из создателей акмеизма. Правда, в отличие от
Гумилева и Городецкого, Мандельштам сначала не принимал
непосредственного участия в борьбе. Первая подборка его стихотворений,
напечатанная в “Аполлоне” (1910), не была подкреплена участием в
критической полемике вокруг акмеизма и символизма. Мандельштам в то
время жил за границей особняком.
Свою статью “Утро акмеизма” он писал как манифест этого течения. Много
позднее, в 30-е гг., он назовет акмеизм “тоской по мировой культуре”.
1910—1911 Учится на отделении романских языков историко-филологического
9 стр., 4060 слов
Тема любви в творчестве Мандельштама
… Гумилева. Высшее чудо акмеизм прозрел в слове, в самом поэтическом действе. И это чудо слова он противопоставил бесконечным символистским спекуляциям на темы «метафизических», запредельных чудес. Слово у Мандельштама … и «сображников» на свободном «пиру» вселенского духа. В 1900-1907 Мандельштам обучается в Тенишевском коммерческом училище. Здесь царила особая интеллигентско-аскетическая атмосфера, …
факультета Петербургского университета.
1913 В марте выходит первая книга стихов “Камень”. С добавлением новых
стихов переиздана в 1915 г.
1917 Февральскую революцию встретил с политическими надеждами.
1920-е Обращается к прозе. “Шум времени” (1925), “Египетская марка”
(1928).
Работает в качестве переводчика. К собственно поэтическому
творчеству возвращается с середины 20-х годов.
1928 Выходит книга стихов “Tristia”.
1934 За стихотворение “Мы живем под собою не чуя страны…”,
направленное против Сталина, арестован и сослан на три года в Воронеж.
1938 По возвращении из ссылки вторично арестован. Погиб в пересыльном
лагере под Владивостоком. Официальной датой смерти считается 27 декабря,
могила неизвестна.
П О Э З И Я
ОСОБЕННОСТИ ПОЭТИЧЕСКОГО ЯЗЫКА
О. МАНДЕЛЬШТАМА
Хорошо известно, что Мандельштам начал свою поэтическую деятельность как
соратник Гумилева по акмеизму. Свою концепцию акмеизма он формулировал в
статье “Утро акмеизма”, напечатанной много позднее, в 1919 г. Здесь он
отметал привычное представление об акмеизме, как простом возврате к
реализму, к воспеванию действительности. Единственно реальное в
искусстве — само произведение искусства. Реальность в поэзии — не
предметы внешнего мира, а “слово как таковое”. В статье “Слово и
культура” (1921) он пишет: “Живое слово не обозначает предмета, а
свободно выбирает, как бы для жилья, ту или иную предметную
значимость…” И далее: “Стихотворение живо внутренним образом, тем
слепком формы, который предваряет написанное стихотворение. Ни одного
слова еще нет, а стихотворение уже звучит. Это звучит внутренний образ,
это его осязает слух поэта”.
В этих словах — ключ ко многому в стихах и раннего и позднего
Мандельштама.
Останься пеной, Афродита,
И слово в музыку вернись!
Эволюция, которую на протяжении творческого пути пережил Мандельштам,
явственно сказалась на его поэтическом языке, образной системе, они
существенно изменились от ранних стихов, от книги “Камень” до
“Воронежских тетрадей”, “Стихов о неизвестном солдате”.
Для раннего творчества Мандельштама характерно стремление к классической
ясности и гармоничности; его стихотворения отличают простота, легкость,
прозрачность, которые достигаются скупым использованием простых рифм
(“Звук осторожный и глухой…”, “Только детские книги читать…”).
У Мандельштама свойственная акмеистам выразительная, зримая предметность
одухотворяется символическим смыслом. В стихотворении отражаются не сами
предметы и явления, а их восприятие художником:
О небо, небо, ты мне будешь сниться!
Не может быть, чтоб ты совсем ослепло,
И день сгорел, как белая страница:
Немного дыма и немного пепла!
В стихотворении — реальная картина: небо белело, как страница,
потемнело, как бы исчезло, день сгорел. Речь идет о неотвратимо
исчезающем мгновении, о неотвратимом, бесповоротном движении времени.
2 стр., 837 слов
Урок 85 Г. Тукай. Слово о татарском поэте. Стихотворения «Родная деревня»
… стихотворения? – Какие стихи о родной деревне у других поэтов вы знаете? Чем они схожи со стихотворением Габдуллы Тукая? 7. Выразительное чтение стихотворения … сравнительный анализ стихотворений о малой родине План сравнительного анализа (примерный) 1. Чем отличается настроение в этих стихотворениях? … поведать свои самые сокровенные мысли. Недаром в словах эпиграфа к уроку заложена именно эта мысль: …
После сборника “Tristia” в “Стихах 1921-1925 годов” и затем в творчестве
позднего Мандельштама исчезает классическая ясность и прозрачность, его
поэтический язык приобретает метафорическую сложность; неожиданные,
усложненные образы делают его стихи трудными для восприятия читателей.
Конкретное явление в действительности соотносится с общечеловеческим и
вечным.
Сложный, наполненный глубоким смыслом мир стихотворения создается
многозначностью слова, раскрывающемся в художественном контексте. В этом
контексте слово обогащается новым, дополнительным содержанием. Есть у
Мандельштама слова-символы, переходящие из одного стихотворения в
другое, приобретая новые смысловые оттенки. Например, слово “век”
создает понятие, образ, изменяющийся в зависимости от контекста
стихотворения: “Век мой, зверь мой, кто сумеет заглянуть в твои зрачки”,
“Но разбит твой позвоночник, мой прекрасный жалкий век” (“Век”); “Два
сонных яблока у века-властелина” (1 января 1924 года); “Мне на плечи
кидается век-волкодав” (“За гремучую доблесть грядущих веков…”).
“Ласточка” в стихах Мандельштама ассоциируется с искусством,
творчеством, словом — например: “Я слово позабыл, что я хотел сказать.
Слепая ласточка в чертог вернется” (“Ласточка”); “И живая ласточка упала
на горячие снега” (“Чуть мерцает призрачная сцена…”); “Мы в легионы
боевые связали ласточек…” (“Сумерки свободы”).
Поэтику Мандельштама исследователи называют ассоциативной. Образы, слова
вызывают ассоциации, которые восполняют пропущенные смысловые звенья.
Часто определения относятся не к тому предмету, к которому они
грамматически прикреплены, определяемое слово, предмет, породивший
какие-то действия могут быть не названы — например: “Я изучил науку
расставанья в простоволосых жалобах ночных”. В контексте стихотворения
“Tristia” слово “простоволосые” вызывает ассоциацию с внезапным ночным
прощанием, со слезами и жалобами женщин. В стихотворении “Где связанный
и пригвожденный стон?..” из контекста становится ясно, что речь идет о
пригвожденном к скале, обреченном на муки Прометее. “Упиралась вода в
сто четыре весла” — этот образ в стихотворении “Кама” ассоциируется с
каторжной галерой: путь по Каме поэт проделал под конвоем в ссылку.
Весьма устойчивый, частный образ Мандельштама: черное солнце, ночное
солнце, вчерашнее солнце:
Страсти дикой и бессонной
Солнце черное уймем.
У ворот Иерусалима
Солнце черное взошло.
Я проснулся в колыбели,
Черным солнцем осиян.
Это солнце ночное хоронит
Возбужденная играми чернь…
Человек умирает, песок остывает согретый,
И вчерашнее солнце на черных носилках несут.
А ночного солнца не заметишь ты.
Образ черного, ночного солнца — нередкий гость в мировой литературе,
2 стр., 820 слов
Образы слова о полку игореве в музыке и живописи
… стрелы половцем и яркого солнца, обжигающего, слепящего войско. Природа помогает даже выразить главную мысль данного произведения – единство князей, желающих защитить родную землю. Образы князей в Слове о полку Игореве Изучая Слово о полку Игореве образы русских князей …
особенно религиозной. Затмение солнца — черное солнце — предвестие
гибели.
Эпитеты у Мандельштама обычно определяют предмет с разных сторон и могут
как бы противоречить друг другу. Так, об Андрее Белом сказано “Бирюзовый
учитель, мучитель, властитель, дурак” (“Стихи памяти Андрея Белого”), о
Петербурге: “Самолюбивый, проклятый, пустой, моложавый” (“С миром
державным я был лишь ребячески связан…”).
Мандельштам решает одну из труднейших задач стихового языка. Он принес
из XIX века свой музыкальный стих, заключенный в особых оттенках слов:
Я в хоровод теней, топтавших нежный луг,
С певучим именем вмешался,
Но все растаяло, и только слабый звук
В туманной памяти остался.
Каждая перестройка мелодии у Мандельштама — это прежде всего мена
смыслового строя:
И подумал: зачем будить
Удлиненных звучаний рой,
В этой вечной склоке ловить
Эолийский чудесный строй?
Смысловой строй у Мандельштама таков, что решающую роль приобретает для
целого стихотворения один образ, один словарный ряд и незаметно
окрашивает все другие, — это ключ для всей иерархии образов:
Я по лесенке приставной
Лез на всклоченный сеновал, —
Я дышал звезд млечной трухой,
Колтуном пространства дышал.
Он больше, чем кто-либо из современных поэтов, знает силу словарной
окраски. Оттенками слов для него важен язык.
Слаще пенья итальянской речи
Для меня родной язык,
Ибо в нем таинственно лепечет
Чужеземных арф родник.
Вот одна “чужеземная арфа”, построенная почти без чужеземных слов:
Я изучил науку расставанья
В простоволосых жалобах ночных.
Жуют волы, и длится ожиданье,
Последний час вигилий городских.
Достаточно маленькой чужеземной прививки для этой восприимчивой стиховой
культуры, чтобы “расставанье”, “простоволосых”, “ожиданье” стали латынью
вроде “вигилий”.
С. Аверинцев пишет: “…Мандельштама так заманчиво понимать — и так
трудно толковать”. А всегда ли есть необходимость толковать и понимать?
Так ли уж необходимо это “анатомирование” живого тела поэзии? И разве
невозможно Мандельштама просто воспринимать? Многие современники
наизусть цитировали яркие, мгновенно запоминающиеся строки:
Медлительнее снежных улей,
Прозрачнее окна хрусталь,
И бирюзовая вуаль
Небрежно брошена на стуле.
Ткань, опьяненная собой,
Изнеженная лаской света,
Она испытывает лето,
Как бы не тронута зимой;
И, если в ледяных алмазах
Струится вечности мороз,
Здесь — трепетание стрекоз
Быстроживущих, синеглазых.
МОТИВЫ И ОБРАЗЫ МИРОВОГО ИСКУССТВА
В ТВОРЧЕСТВЕ МАНДЕЛЬШТАМА
Одна из отличительных особенностей поэтического языка Мандельштама
заключается в густой его насыщенности заимствованиями из греческой
мифологии, из произведений Державина, Пушкина, Ломоносова, Тютчева и
многих других поэтов, его поэзия вбирает огромный духовный и
художественный опыт предшественников.
В своем творчестве Мандельштам опирается на богатые традиции мировой
культуры, включает в свои произведения идеи и образы художников разных
16 стр., 7714 слов
Образ Петербурга в русской литературе
… при этом Санкт-Петербург остается крупнейшим архитектурным, научным, литературным центром Русского Севера, памятником РУССКОЙ культуры. В данной работе сделана попытка сопоставить и раскрыть многогранный образ Петербурга, созданный А.С. … которой четким русским письмом написана была бы каждая басня с толкованием. Таким образом, Петербург был не только любимым детищем и гордостью Петра, но и символом …
эпох и разных народов, события многовековой истории и нетленного
искусства. Это было общей чертой поэзии серебряного века. Но Мандельштам
в подходе к культурно-историческому наследию отличался от многих своих
современников. У Мандельштама культурно-исторические реалии вплотную
приближены к современности, входят в сегодняшнюю жизнь. В “Петербургских
строфах” Евгений из Пушкинского “Медного всадника” возникает на
исхоженных поэтом улицах тогдашнего Петербурга:
- Летит в туман моторов вереница;
Самолюбивый, скромный пешеход —
Чудак Евгений — бедности стыдится,
Бензин вдыхает и судьбу клянет!
В произведениях Мандельштама оживают создатели великих произведений
мирового искусства и созданные ими герои: Гете, “свищущий на вьющейся
тропе” (как герой его книги “Годы странствий Вильгельма Мейстера”), и
Гамлет, “мысливший пугливыми шагами”, и ахейцы, которые на своих
кораблях плывут к Трое, и Ариост, и Державин, и многие другие. Эти
образы в стихотворениях Мандельштама не воскрешают прошлое, они
органическая часть современной поэту жизни, живут в его душе и поэтому
становятся живыми и близкими для читателя.
Образы Мандельштама выражают преемственность духовной жизни
человечества. Они могут вбирать в себя разные эпохи, разные цивилизации.
Например, Орфей и Эвридика из греческого мира предстают в стихотворении
“Чуть мерцает призрачная сцена…” и как персонажи оперы Глюка и
перенесены поэтом в современную Россию:
Ничего, голубка Эвридика,
Что у нас студеная зима.
В стихотворении “В тот вечер не гудел стрельчатый лес органа…”
совмещены Лесной царь” Гете и музыка Шуберта. Переживание, рожденное
поэзией и музыкой прошлых лет, окрашивает пейзаж:
Старинной песни мир — коричневый, зеленый,
Не только вечно-молодой,
Где соловьиных лип рокочущие кроны
С безумной яростью качает царь лесной.
Поэзия Мандельштама противостоит замкнутости, отъединенности от мира,
культурной изоляции, ведущим к духовному обеднению. В его стихотворениях
пространство воронежской земли бесконечно расширяется, включая в себя и
древнюю Элладу, и Рим, и Францию, и Ереван, и Тифлис. “Тоска по мировой
культуре”, как он сказал в одном выступлении 1933 г., пронизывает его
творчество.
ТЕМАТИКА ПОЭЗИИ О. МАНДЕЛЬШТАМА
Поэтическое наследие О. Мандельштама — это около 600 произведений
различных жанров, тем, включая стихи для детей, шуточные стихотворения и
переводы. Диапазон “блаженного наследства” у Мандельштама всеохватен. Он
включает мир античности, французской и германской готики, итальянского
Возрождения, диккенсовской Англии, французского классицизма и, конечно,
русской поэзии… “Чужие” образы будут прорастать как зерно на
благодатной почве, переиначенные им на свой лад.
Тема античности. Особенно остро он чувствовал античный мир:
Бежит весна топтать луга Эллады,
Обула Сафо пестрый сапожок…
или:
13 стр., 6007 слов
Особенности лирики О.Э. Мандельштама
… годы Мандельштам занимается философией и филологией в Гейдельбергском университете. В Петербурге он … года в лагере под Владивостоком. Особенности лирики. Сборники: «Камень» и «Tristia». « … ленинградской «Звезде» был снят редактор Ц. Вольпе. В 1933 году Мандельштам побывал … братьев. Вскоре после рождения Осипа его семья перебирается в Павловск близ Петербурга, а затем в 1897 году — в Петербург. …
Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся…
В античности он ищет опоры и спасения, ищет чего-то очень простого и в
то же время самого важного и прочного в отношениях между людьми,
вселяющего надежду на будущее.
На каменных отрогах Пиэрии
Водили музы первый хоровод,
Чтобы, как пчелы, лирики слепые
Нам подарили ионийский мед…
О, где же вы, святые острова,
Где не едят надломленного хлеба,
Где только мед, вино и молоко,
Скрипучий труд не омрачает неба
И колесо вращается легко?
Тема смерти. С первых же шагов его творчества тема о смерти стала одной
из доминирующих нот в его поэзии. Уже в самых ранних стихах смерть
казалась ему единственной проверкой собственной реальности:
Неужели я настоящий
И действительно смерть придет?
или:
Когда б не смерть, так никогда бы
Мне не узнать, что я живу.
Когда поэту еще не было и двадцати лет, он написал:
Я и садовник, я же и цветок,
В темнице мира я не одинок.
На стекла вечности уже легло
Мое дыхание, мое тепло.
Но полноты голоса достигает эта тема во втором сборнике “Tristia”:
В Петрополе прозрачном мы умрем,
Где властвует над нами Прозерпина.
Мы в каждом вздохе смертный воздух пьем,
И каждый час нам смертная година.
В другом стихотворении он даже отдает смерти предпочтение перед любовью:
Пусть говорят: любовь крылата,
Смерть окрыленнее стократ;
Еще душа борьбой объята,
А наши губы к ней летят.
До предела обострилась эта тема в стихах 30-х годов:
Меня преследуют две-три случайных фразы —
Весь день твержу: печаль моя жирна,
О Боже, как черны и синеглазы
Стрекозы смерти, как лазурь черна!
Тема любви. Краеугольным камнем каждого лирика является любовь. Любовь
к жизни, природе, женщине. В поэзии О. Мандельштама любовная лирика
занимает важное место. Она светла и целомудренна. Лирический герой
Мандельштама — не любовник, скорее — нежный брат, слегка влюбленный в
сестру или в “туманную монашку” (из стихотворения, посвященного Марине
Цветаевой):
Целую локоть загорелый
И лба кусочек восковой.
Я знаю — он остался белый
Под смуглой прядью золотой.
- ..Нам остается только имя:
Чудесный звук, на долгий срок,
Прими ж ладонями моими
Пересыпаемый песок.
Стихотворение, посвященное О. Арбениной – это редкий случай в ранних
стихах Мандельштама столь открытого, страстного проявления чувств:
Я наравне с другими
Хочу тебе служить,
От ревности сухими
Губами ворожить.
Не утоляет слово
Мне пересохших уст,
И без тебя мне снова
Дремучий воздух пуст.
Я больше не ревную,
Но я тебя хочу,
И сам себя несу я
Как жертву палачу.
Тебя не назову я
Ни радость, ни любовь;
На дикую, чужую
Мне подменили кровь.
16 стр., 7708 слов
Жизнь и творчество О.Э.Мандельштама
… Стихи «Тристий» резко непохожи на стихи «Камня». Это новая вторая поэтика Мандельштама. В стихотворении … этих двух поэтов. Акмеизм для Мандельштама – «сообщничество сущих … Мандельштама. Гибель поэта. В двадцатых числах октября 1938 года Осип Эмильевич Мандельштам писал брату … Мандельштама – три и ещё одно. Прологом служит маленькое стихотворение «Век»: Век мой, зверь мой, кто сумеет, Заглянуть в твои …
Еще одно мгновенье,
И я скажу тебе:
Не радость, а мученье
Я нахожу в тебе.
И, словно преступленье,
Меня к тебе влечет
Искусанный, в смятеньи,
Вишневый нежный рот.
Вернись ко мне скорее:
Я никогда сильнее
Не чувствовал тебя,
И всё, чего хочу я,
Я вижу наяву.
Я больше не ревную,
Но я тебя зову.
Мандельштам влюблялся, пожалуй, до последних лет жизни, но постоянной
его привязанностью оставалась беспредельно ему преданная Надежда
Яковлевна, его жена. О. Мандельштам был одним из немногих поэтов,
посвящавших стихи женам. Даже стихотворение 1937 года, написанное
незадолго перед гибелью, похоже на послание влюбленного:
Твой зрачок в небесной корке,
Обращенный вдаль и ниц,
Защищают оговорки
Слабых чующих ресниц.
Будет он обожествленный
Долго жить в родной стране —
Омут ока удивленный, —
Кинь его вдогонку мне.
Он глядит уже охотно
В мимолетные века —
Светлый, радужный, бесплотный,
Умоляющий пока.
Только Мандельштам умел так совмещать горечь и восхищение:
Еще не умер ты, еще ты не один,
Покуда с нищенкой-подругой
Ты наслаждаешься величием равнин
И мглой, и голодом, и вьюгой.
В роскошной бедности, в могучей нищете
Живи спокоен и утешен –
Благословенны дни и ночи те
И сладкогласный труд безгрешен.
Несчастлив тот, кого, как тень его,
Пугает лай собак и ветер косит,
И беден тон, кто, сам полуживой,
У тени милостыни просит.
«Романы» Мандельштама были, по-видимому, более успешны в литературном
плане, чем в любовном. Недаром он писал позднее: «И от красавиц
тогдашних – от тех европеянок нежных – сколько я принял смущенья,
надсады и горя!» Зато русская поэзия обогатилась прекраснейшими стихами
на эту вечную тему.
Тема Петербурга. Петербург для Мандельштама — город, в котором прошли
его детство и молодость. Тема Петербурга проходит через все творчество
поэта. Она отчетливо проявилась в первом сборнике “Камень” (1908-1915).
Например, “Петербургские строфы”, “Адмиралтейство”, “На площадь выбежав,
свободен…”, “Дворцовая площадь”. Во втором сборнике “Tristia” также
присутствует тема северной столицы: “В Петрополе прозрачном бы
умрем…”, “На страшной высоте блуждающий огонь…”, “В Петербурге мы
сойдемся снова…”. Позднее петербургские мотивы по-разному звучат в
стихотворениях “Я вернулся в мой город, знакомый до слез…”, “С миром
державным я был лишь ребячески связан…”. Наиболее позднее произведение
мандельштамовской лирики, содержащее отсылку к Петербургу, —
стихотворение “На мертвых ресницах Исакий замерз…”.
Поэт легко и охотно оперирует всеми известными реалиями петербургского
зодчества, которые в сознании русских людей стали эмблемами северной
столицы. Его “Адмиралтейство”, “Дворцовая площадь”, Казанский собор
хранят достоверность деталей, но узнаваемость традиционных реалий не
6 стр., 2818 слов
Тема поэта в стихах Пушкина
… им сердца людей», показывать всю правду жизни. Предназначение поэта – сочинение Творчество А.С. Пушкина – это тот фундамент, на котором … во второй части характер стиха меняется, становится более бунтарским. Пушкин утверждает, что поэт обязан «сердца тревожить», но … пророка Исайи, видевшего Господа. Лирический герой произведения влачится по пустыне «томим духовной жаждой» и перед ним неожиданно …
мешает своеобразной мандельштамовской пластике Петербурга.
Хотелось бы обратить внимание на свойственную Мандельштаму перекличку
античности и современности, темы Рима и Петербурга. Например, в
стихотворении о Казанском соборе, построенном русским архитектором А.Н.
Воронихиным:
На площадь выбежав, свободен
Стал колоннады полукруг, —
И распластался храм Господень,
Как легкий крестовик-паук.
А зодчий не был итальянец,
Но русский в Риме, — ту, так что ж!
Ты каждый раз, как иностранец,
Сквозь рощу портиков идешь.
И храма маленькое тело
Одушевленнее стократ
Гиганта, что скалою целой
К земле беспомощно прижат!
Казанский собор увиден как бы с высоты птичьего полета: “И распластался
храм Господень, как легкий крестовик-паук”. Собор построен в Петербурге,
поэтому может вызвать недоумение строка: “Но русский в Риме…” Однако,
если знать, что Воронихин для своего творения избрал образцом любимый
Мандельштамом собор св. Петра в Риме, все становится на место. Понятными
оказываются и слова об “иностранце”, проходящем сквозь “рощу портиков”.
Стихотворение интересно и своей образной структурой. Собор представляет
собой развернутую полукольцом гигантскую колоннаду (дерзкое сравнение:
храм Господень уподоблен насекомому, традиционно далекому от понятий
высокого, прекрасного, благородного — “крестовик-паук”).
Сам же храм
занимает примерно десятую часть от общей площади строения (“храма
маленькое тело”).
Интересно определение красоты в другом стихотворении — “Адмиралтейство”:
В столице северной томится пыльный тополь,
Запутался в листве прозрачный циферблат,
И в темной зелени фрегат или акрополь
Сияет издали, воде и небу брат.
Ладья воздушная и мачта-недотрога,
Служа линейкою преемникам Петра,
Он учит: красота не прихоть полубога,
А хищный глазомер простого столяра.
Нам четырех стихий приязненно господство;
- Но создал пятую свободный человек.
Не отрицает ли пространства первородство
Сей целомудренно построенный ковчег?
Сердито лепятся капризные медузы,
Как плуги брошены, ржавеют якоря —
И вот разорваны трех измерений узы
И открываются всемирные моря.
Цитата “Ладья воздушная и мачта-недотрога, служа линейкою преемникам
Петра, он учит: красота не прихоть полубога, а хищный глазомер простого
столяра” часто приводится для подтверждения особого подхода акмеистов к
творчеству — то есть подчеркивания приоритета ремесла в искусстве.
Здание “Адмиралтейства”, в котором поэт усматривает равную общность с
фрегатом и акрополем, оказывается не только строением, но и явлением
природного, стихийного порядка: “И в темной зелени фрегат или акрополь
сияет издали, воде и небу брат”.
Образ, возникший в “Адмиралтействе” (1913), станет определяющим в
стихотворении “На страшной высоте блуждающий огонь…” (1918).
На страшной высоте блуждающий огонь,
Но разве так звезда мерцает?
3 стр., 1102 слов
Забава для поэтов сочинение стихов на готовые рифмы
… смысл для своих произведений! Буриме-2 Берутся рифмы малоизвестного стихотворения хорошего поэта, а после написания стихотворений несколькими участниками тексты сравнивают с оригиналом. Кто узнал стих, тот, … обиделась не на шутку»… Игрок, спутавший последовательность фраз, выбывает из игры. Рассказ-картина (Сочинение текста) Играющие описывают воображаемую картину, по очереди сочиняя для нее фон, …
Прозрачная звезда, блуждающий огонь,
Твой брат, Петрополь, умирает.
На страшной высоте земные сны горят,
Зеленая звезда мерцает.
О если ты звезда — воды и неба брат,
Твой брат, Петрополь, умирает.
Чудовищный корабль на страшной высоте
Несется, крылья расправляет —
Зеленая звезда, в прекрасной нищете
Твой брат, Петрополь, умирает.
Прозрачная весна над черною Невой
Сломалась, воск бессмертья тает,
О если ты, звезда — Петрополь, город твой,
Твой брат, Петрополь, умирает.
Здесь речь идет не об Адмиралтействе, а обо всем городе, который здесь
предстает как часть вечных стихий — брат звезде, воде и небу. Поэт
показывает гибель города, и в смерти сохраняющего красоту и величие
(“…в прекрасной нищете твой брат, Петрополь, умирает”. Два симметрично
повторяющихся образа — звезды и Петрополя — проходят во всех четырех
строфах стихотворения. Утверждением неотвратимости гибели города звучит
рефрен: “Твой брат, Петрополь, умирает”. В образе звезды переливаются
растерянность, равнодушие, угроза, самый устойчивый признак —
удаленность в бесконечной высоте, недосягаемость. Звезда лишь свидетель
агонии города, и ее присутствие подчеркивает беспредельное одиночество
гибнущего Петрополя.
Стихотворение “С миром державным я был лишь ребячески связан…”
пронизано неприятием державно-буржуазного Петербурга:
С миром державным я был лишь ребячески связан,
Устриц боялся и на гвардейцев смотрел исподлобья –
И ни крупицей души я ему не обязан,
Как я ни мучил себя по чужому подобью.
…
Так отчего ж до сих пор этот город довлеет
Мыслям и чувствам моим по старинному праву?
Он от пожаров еще и морозов наглее,
Самолюбивый, проклятый, пустой, моложавый!
В своеобразном петербургско-ленинградском альманахе XX в., начатом
Блоком, продолженном стихами Пастернака и Ахматовой, Мандельштаму
принадлежит особая страница. Мастерский, узнаваемый, прихотливый, точный
не сходством черт и пропорций, а внутренней логикой и энергией
проницания Петербург Мандельштама — страница, без которой немыслима
поэзия, без которой сам город становится обездоленней и бедней.
Политическая тема звучала в поэзии Мандельштама еще до революции.
Европа цезарей! С тех пор как в Бонапарта
Гусиное перо направил Меттерних —
Впервые за сто лет и на глазах моих
Меняется твоя таинственная карта!
По словам А. Ахматовой, “революцию Мандельштам встретил вполне
сложившимся поэтом… Он одним из первых стал писать стихи на
гражданские темы. Революция была для него огромным событием, и слово н
а р о д не случайно фигурирует в его стихах”. Для Мандельштама сущность
новой власти обнажилась с первых дней, и он ощутил роковой смысл
несовместимости с нею.
На площади с броневиками
Я вижу человека: он
Волков пугает головнями —
Свобода, равенство, закон!
Он принимает идеалы революции, но отвергает власть, которая их
фальсифицирует.
Когда октябрьский нам готовил временщик
Ярмо насилия и злобы,
И ощетинился убийца-броневик
И пулеметчик низколобый, —
- Керенского распять! — потребовал солдат,
И злая чернь рукоплескала:
Нам сердце на штыки позволил взять Пилат,
И сердце биться перестало!
В пору первого, ошеломляющего разочарования революцией, глядя выше
текущей по улице крови, О. Мандельштам написал “Сумерки свободы” —
своеобразный “гимн” революции.
Прославим, братья, сумерки свободы, —
Великий сумеречный год.
В кипящие ночные воды
Опущен грузный лес тенет.
Восходишь ты в глухие годы,
О солнце, судия, народ.
Прославим роковое бремя,
Которое в слезах народный вождь берет.
Прославим власти сумрачное бремя,
Ее невыносимый гнет.
В ком сердце есть, тот должен слышать, время,
Как твой корабль ко дну идет.
Ну что ж, попробуем огромный, неуклюжий,
Скрипучий поворот руля.
Земля плывет. Мужайтесь, мужи.
Как плугом, океан деля,
Мы будем помнить и в летейской стуже,
Что десяти небес нам стоила земля.
Поэт готов добровольно присоединиться к усилиям тех, кто пытается
двинуть человечество в новом, неведомом направлении: “Ну что ж,
попробуем огромный, неуклюжий, скрипучий поворот руля…” Но он знает,
что наступили “сумерки свободы” и “мы будет помнить и в летейской стуже,
что десяти небес нам стоила земля!” В этой оде — явная готовность
принять революцию, при полном сознании размеров уплаты.
Быть пассивной, безличной жертвой, “неизвестным солдатом” колеса истории
он не хотел и не мог, и вступил в беспримерный поединок со всем своим
временем. Поэзия Мандельштама в начале 30-х годов становится поэзией
вызова:
За гремучую доблесть грядущих веков,
За высокое племя людей
Я лишился и чаши на пире отцов,
И веселья, и чести своей.
Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей,
Запихай меня лучше, как шапку, в рукав
Жаркой шубы сибирских степей, —
Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни кровавых костей в колесе,
Чтоб сияли всю ночь голубые песцы
Мне в своей первобытной красе.
Уведи меня в ночь, где течет Енисей,
И сосна до звезды достает,
Потому что не волк я по крови своей
И меня только равный убьет.
Мандельштам оказался первым, и, пожалуй, единственным поэтом в стране,
кто в 30-е годы написал о голоде в Крыму, на Украине, Кубани.
Холодная весна. Голодный Старый Крым.
Как бы при Врангеле — такой же виноватый.
Овчарки на дворе, на рубищах заплаты,
Такой же серенький, кусающийся дым.
Все так же хороша рассеянная даль —
Деревья, почками набухшие на малость,
Стоят, как пришлые, и возбуждает жалость
Вчерашней глупостью украшенный миндаль.
Природа своего не узнает лица,
И тени страшные Украины, Кубани…
Как в туфлях войлочных голодные крестьяне
Калитку стерегут, не трогая кольца.
Стихи как будто лишены гневных мотивов, но в самой атмосфере
заторможенности, словно замершей, “не узнающей своего лица” природы
сквозит отчаяние. И конечно же, стихотворение не могло быть напечатано,
даже читать или показывать его знакомым было опасно.
В том же 1933 г. О. Мандельштам, первый и единственный из живущих и
признанных в стране поэтов, написал антисталинские стихи, за которые ему
пришлось заплатить самую дорогую цену — цену жизни.
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову кует за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Кто ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
Среди сонма крикливых, угодливых, напыщенных, трескучих стихов о “вожде
народов”, “корифее науки”, “дорогом и любимом” товарище Сталине
рождается такое горькое, отчаянно смелое, разоблачительное
стихотворение. “Горец” полон отвращением, издевкой, жгучим желанием
открыть глаза незрячим. Разумеется, оно не печаталось много лет и
десятилетий. С опаской за жизнь передавали его из уст в уста шепотом,
доходящим до немоты.
Если знать, что был еще вариант “Только слышно кремлевского горца,
душегуба и мужикоборца”, да еще участь “Стрый Крым”, то получается, что
за русского (украинского) крестьянина первым вот так прямо вступился,
казалось бы, столь далекий от реальной жизни, элитарнейший поэт, да еще
еврей.
Мандельштам не был политиком или, скажем, певцом социализма, но он
никогда не был и антисоветчиком. Антисталинское стихотворение — не
означает антисоветское. Может быть, Мандельштам оказался интуитивно
прозорливее и мудрее многих, увидев антигуманную, антинародную сущность
деятельности кремлевских властителей. Поэт оказался первым критиком
культа личности — задолго до того, как это явление было обозначено
политиками.
Естественно, что за такое противостояние власти поэт не мог не опасаться
репрессий.
Помоги, Господь, эту ночь прожить:
Я за жизнь боюсь – за Твою рабу –
В Петербурге жить – словно спать в гробу.
Страхом пронизано и стихотворение “Ленинград”:
Петербург, я еще не хочу умирать…
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
В ночь с 13 на 14 мая 1934 г. О. Мандельштам был арестован. Сам
Мандельштам говорил, что с момента ареста он все готовился к расстрелу:
“Ведь у нас это случается и по меньшим поводам”.
Но произошло чудо. Мандельштама не только не расстреляли, но даже не
послали на “канал”. Он отделался сравнительно легкой ссылкой в Чердынь,
куда вместе с ним разрешили выехать и его жене. А вскоре Мандельштамам
разрешили поселиться где угодно, кроме двенадцати крупнейших городов
страны (тогда это называлось “минус двенадцать”).
Не имея возможности
долго выбирать (знакомых, кроме как в 12 запрещенных городах, у них не
было нигде), они наугад выбрали Воронеж. Там отбывает ссылку до мая 1937
г., живет почти нищенски, сперва на мелкие заработки, потом на скудную
помощь друзей.
Что же послужило причиной смягчения приговора? Лично я отдаю
предпочтение следующей гипотезе. Сталин понимал, что убийством поэта
действие стихов не остановишь. Стихи уже существовали, распространялись
в списках, передавались изустно. Убить поэта — это пустяки. Сталин хотел
большего. Он хотел заставить Мандельштама написать другие стихи — стихи,
возвеличивающие Сталина. Стихи в обмен на жизнь. Само собой, все это
только гипотеза, но весьма правдоподобная.
Мандельштам понял намерения Сталина. (А может ему намекнули, помогли
понять).
Так или иначе, доведенный до отчаяния, он решил попробовать
спасти жизнь ценой нескольких вымученных строк. В результате на свет
появилась “Ода Сталину”, вызвавшая многочисленные споры.
Когда б я уголь взял для высшей похвалы –
Для радости рисунка непреложной, —
Я б воздух расчертил на хитрые углы
И осторожно и тревожно.
Можно предположить, что поэт хотел сказать: “Вот если бы я захотел
кого-то похвалить, тогда бы…” И далее…
Я б поднял брови малый уголок
И поднял вновь и разрешил иначе:
Знать, Прометей раздул свой уголек, —
Гляди, Эсхил, как я, рисуя, плачу!
В “Оде” нет славословящих традиционных штампов, она как бы говорит: вот
что получилось бы, если бы художник взялся написать о том, к чему у него
не лежит душа, но он должен об этом сказать, чтобы спасти себя и
близких. “Оды” не получилось, получилось стихотворение о внутреннем
состоянии художника, раздирающих его противоречиях между тем, что он
хотел бы сказать и чего не позволяет ему душа.
В мае 1938 г. его арестовывают вторично “за контрреволюционную
деятельность” и направляют на Колыму. Он умер в пересыльном лагере, в
состоянии, близком к сумасшествию, по официальному заключению от
паралича сердца.
П Р О З А
Не менее разнообразна и проза поэта: автобиографические
очерки-воспоминания, составившие повести “Шум времени”, “Египетская
марка”, обличительная “Четвертая проза”, циклы путевых и городских
зарисовок, театральные и киновпечатления. Ярко проявил себя Мандельштам
и как журналист, критик, публицист. Достаточно велико наследие в области
перевода художественной прозы классиков мировой литературы.
“Страшно подумать, что наша жизнь — это повесть без фабулы и героя,
сделанная из пустоты и стекла”, — восклицает О. Мандельштам в
“Египетской марке”.
Проза Мандельштама — это повествование, лишенное фабулы, но
повествование всегда многоплановое, полифонически построенное, да
вдобавок еще “смешанного жанра”: не повесть и не очерк, не путевые
записки и не художественная критика: все или почти все это — в одном
произведении, условно носящем название “проза”. Часто — с большим, почти
решающим элементом автобиографии. Но не автобиография: скорее не о себе,
а о своем времени. Она рисует героя при посредстве окружающих его вещей,
исторического фона его жизни. Проза Мандельштама — летопись эпохи.
1925-1930 гг. называют периодом поэтической немоты О. Мандельштама.
В 1925 г. выходит отдельной книгой “Шум времени”. В первых двух третях
книги говорится о детских и ученических годах автора. Но это не
автобиография, не мемуары. Скорее их можно было бы назвать
“культурно-историческими картинами из эпохи разложения самодержавия”.
Последняя треть, с остальными не связанная, занята Крымскими
впечатлениями времен гражданской войны.
В 1928 г. вышла вторая — и последняя — книга прозы Мандельштама —
“Египетская марка”. Жанр этого небольшого произведения не поддается
однозначному определению. Элементы исповеди, памфлета, открытого письма
в нем, бесспорно, присутствуют, но не определяют целого. В целом же эта
проза — диагноз нравственной деградации эпохи, уже начисто лишенной
категорий доброты, порядочности и чести. Основный персонаж повести —
Парнок — как это подчеркивает и сам автор — несомненно автобиографичен.
Во всяком случае, это двойник автора.
“Египетская марка” представляет собой лабиринт великолепных литературных
отступлений, “скрепленных” традиционным для русской литературы
состраданием к трагической судьбе маленького человека. На фоне уклада
жизни, тающего как картинка со сфинксом на старых египетских марках,
когда их отпаривали, робкий и бедный еврейский интеллигент пытается
остановить летом 1917 г. самосуд революционной толпы над карманником.
Этот шедевр яркой и энергичной интеллектуальной прозы подхватывает и
развивает классическую тему пушкинского и гоголевского Петербурга.
Много времени и сил отдал Мандельштам переводческой работе. Отлично
владея французским, немецким, английским языками, он брался — нередко в
целях заработка — за переводы прозаических произведений современных
зарубежных писателей. Так были сделаны, зачастую продиктованы на пишущую
машинку, переводы французов — Ж. Ромена “Обормоты”, Ж. Дюамеля “Письма к
моему другу Патагонцу”, немцев А. Даудистеля “Жертва”, Ф. Геллера
“Тысяча вторая ночь”, американца У. Синклера “Машина” и другие. С
большим удовольствием работал поэт над переводами из Вальтера Скотта. С
1924 г. по 1928 г. Мандельштам перевел на русский язык около 50
произведений.
С переводческой деятельностью Мандельштама связан известный конфликт,
возникший в связи с публикацией “Тиля Уленшпигеля” Шарля де Костера.
Суть конфликта состояла в том, что по вине издательства “ЗиФ” (“Земля и
фабрика”) О. Мандельштам, который согласно договору выполнил
литературную обработку и редактирование двух чужих переводов данной
книги, был обозначен на титуле как переводчик. Один из переводчиков,
А.Г. Горнфельд, возмутился и, несмотря на опубликованное в печати
признание издательства в оплошности и извинение О. Мандельштама, стал
выдвигать все новые обвинения. С грубыми обвинениями по адресу
Мандельштама в “Литературной Газете” выступил небезызвестный журналист
Давид Заславский, впоследствии травивший и Пастернака — в связи с
Нобелевской премией. Эпизод был раздут в “дело” о плагиате, “бросающее
тень на доброе имя” Мандельштама, что вызвало протестующее письмо 15
писателей. Тем не менее “дело” тянулось, вся эта история превратилась в
травлю.
Данный конфликт и его последствия легли в основу “Четвертой прозы”,
написанной в 1930 или 1931 г.. Впервые была опубликована в 1966 г. Если
в “Шуме времени”, “Египетской марке” Мандельштам рассказывает историю
своей жизни, то в “Четвертой прозе” — историю своей смерти. Он
всесторонне исследовал свой судебный процесс и осмыслил его как
“увертюру” к будущим бесконечным процессам. Он написал историю своей
литературной смерти как историю болезни общества и предоставил будущему
читателю (58 лет спустя!) самому сверять эту четвертую, запредельную,
иррациональную прозу с запредельной и иррациональной эпохой, которая
досталась поэту.
Мандельштам-очеркист, Мандельштам-журналист может смело быть назван
неизвестным Мандельштамом: кроме нескольких статей и очерков все
остальное журнально-газетное творчество его было затеряно в
провинциальных газетах и журналах, часть же статей вообще не была
опубликована. Его газетные очерки — эскизы для великолепной прозы “Шума
времени”.
Статьи и очерки Мандельштама-журналиста — это особый мир, живущий
сегодняшним днем, но всегда рассматривающий этот сегодняшний день так
широко и глубоко, что сквозь временное и злободневное сквозит нужное и
насущное для нас и сегодня, и завтра.
З А К Л Ю Ч Е Н И Е
В начале — середине тридцатых годов стихи О. Мандельштама были известны
лишь узкому кругу. Этот круг знатоков и любителей поэзии постепенно
увеличивался, хотя официальной литературой О. Мандельштам и его
творчество в расчет не принимались. Они были отнесены к элитарной
периферии. По замыслу высокопоставленных литературных и нелитературных
чиновников, поэт обречен был находиться в глубокой тени и хранить
молчание.
Его изображали камерным, интимным, далеким от общественных бурь, как бы
отрешенным от современности. Это был излюбленный властью и
прислуживающими ей литераторами прием шельмования неугодных режиму
художников. Так, между прочим, представляли Пастернака и Ахматову,
именуя их “внутренними эмигрантами”. Осип Мандельштам не избежал этой
участи.
Мнение знатоков и любителей поэзии выразила в своих стихах, написанных
на Колыме в 1943 г., Е.М. Тагер, хорошо знавшая О. Мандельштама:
Нетленной мысли исповедник,
Господней милостью певец,
Стиха чеканного наследник,
Последний пушкинский птенец…
Он шел, покорный высшим силам,
Вослед горящего столпа.
Над чудаком, больным и хилым,
Смеялась резвая толпа.
В холодном хоре дифирамбов
Его запев не прозвучал;
Лишь Океан дыханью ямбов
Дыханьем бури отвечал.
Лишь он, Великий, темноводный,
Пропел последнюю хвалу
Тому, кто был душой свободной
Подобен ветру и орлу.
Несокрушимей сводов храма
Алмазный снег, сапфирный лед, —
И полюс в память Мандельштама
Сиянья северные льет.
О. Мандельштам говорил жене: “К стихам у нас относятся серьезно — за них
убивают”. Он знал цену своему дару. Знал, что родился с клеймом поэта.
Поэзия — не должность, не профессия. Поэзия — это “никуда не деться”.
Когда шли стихи, было похоже на одержимость. Готовое стихотворение было
радостью, освобождением, “выпрямительным вздохом”. Труд поэта был для
него настолько высокой ценностью, что в сравнении с ним литературные
мытарства и постоянные бытовые лишения казались пустяками.
Измученный нуждой, равнодушием, слежкой, преследованиями, замордованный
поэт с достоинством прошел все этапы крестного пути к смерти. В начале
1934 года О. Мандельштам сказал Анне Ахматовой: “Я к смерти готов”.
Власть карала поэта долго, издевательски, продлевая мучения и волоча по
всем кругам ада.
Сквозь мрак нищенской, затравленной жизни, Мандельштам знал чутьем
поэта, что его подвигу, одновременно нравственному и творческому,
готовится венец нетленной славы:
Не кладите же мне, не кладите
Остроласковый лавр на виски,
Лучше сердце мое расколите
Вы на синего звона куски.
И когда я умру, отслуживши,
Всех живущих прижизненный друг,
Чтоб раздался и шире и выше
Отклик неба во всю мою грудь.
Век-волкодав задушил поэта, но не смог уничтожить созданное им и
оставленное нам в наследство. Поистине неисповедимо, как нищий, но
гордый поэт , бродяга, гонимый, преследуемый и казненный системой,
становится классиком. А это происходит, уже произошло на наших глазах.
Отверженный, опальный, проклятый, О. Мандельштам, как подтверждает
жизнь, действительно победил.
Растет интерес к исследованию жизни и творчества Мандельштама,
печатаются статьи, выходят книги о нем. Издаются собрания его сочинений.
Создано Мандельштамовское общество. Устраиваются вечера, посвященные
поэту.
ЛИТЕРАТУРА
[Электронный ресурс]//URL: https://liarte.ru/kursovaya/tragicheskie-motivyi-v-stihah-mandelshtama/
С.С. Аверинцев. “Поэты”. М.; 1996.
Е.Э. Мандельштам. “Стихотворения. Проза. Статьи”, М., Аст, 2000.
Е. Нечепорук. “Осип Мандельштам и его время”. М. — Наш дом, 1995.
П.С. Ульяшов. “Одинокий искатель”. М., Знания, 1991.